Превращение
Шрифт:
— Я начал с кола в сердце, а когда это не сработало, то решил разрубить его на мелкие кусочки и похоронить на освященной земле. Но у него была припасена парочка хороших ударов. Мне повезло, что я сижу сейчас здесь. Кто-то, должно быть, увидел, как мы сражаемся, потому что появились полицейские. Остальное…
— …история, — прошептала я.
Натан неловко поерзал рядом со мной.
— Вообще-то нет. Он все еще поблизости. Вот почему Зигги шнырял в поисках вампиров. Мы знаем, что Кир в городе. И он единственный вампир вне закона в этой зоне. Я выслеживаю всех появляющихся здесь новообращенных вампиров. Нахожу их, убиваю и сообщаю «Движению», — он вытянул ноги, устраиваясь
Мне пришлось напомнить себе, что он говорил об убийствах, несмотря на обыденность, с которой рассуждал об этом.
— Ты убиваешь их? Почему?
Он посмотрел на меня так, как будто у меня выросли рога на голове:
— Потому что они вампиры.
— Так же, как и ты!
— Да, но я хороший вампир, — терпеливо объяснил он. — Хорошие вампиры получают жизнь, плохие вампиры получают билет в один конец туда, куда мы отправляемся после смерти. Здесь нет никаких премудростей.
Я вскочила на ноги.
— Ты когда-нибудь думал, что возможно некоторые из них могли бы быть хорошими вампирами? Я имею в виду, ты никогда не проверял сначала? Или ты просто идешь и с улыбкой убиваешь их?
— Я даю им шанс изменить мое мнение, но все они заканчивают одинаково. Они не могут быть хорошими вампирами, — настаивал он.
— И почему же нет?
— Потому что они не были созданы хорошими вампирами, — тяжело вздохнув, Натан поднял «Сангвинар». — Каждый обращенный, с которым я встречался до сих пор, поступал так же, как его создатель. Узы крови невероятно сильны, что делает для нового вампира практически невозможной борьбу с зовом крови в его венах, волей его создателя. Книга объяснит это намного лучше, чем я.
— Ну, раз уж я здесь, почему бы тебе не попытаться? — угрожающе изогнув бровь, я уперлась руками в бедра, чтобы показать, что не двинусь с места, пока он не ответит.
— Знаешь ли, ты ужасно надоедливая особа, — Натан положил книгу на стол. — «Движение» не хочет, чтобы создавались новые вампиры. Мы пытаемся сократить наш вид до нуля. Поэтому истребление является обязанностью «Добровольного Движения Уничтожения Вампиров». Некоторые вампиры не согласны с этой идеей. Так что они начинают создавать новых вампиров. Когда вампиры обмениваются кровью с человеком, чтобы создать другого вампира, их кровь остается в венах нового вампира. Навсегда. Так получается то, что мы называем «узами крови». Для создателя — это способ управлять тем, кого он создал… как невидимый поводок. Узы ослабеют с течением времени, но обращенный и его создатель еще долго будут чувствовать эмоции друг друга, физическую боль и голод. Обращенными всегда будет руководить кровь создателя, и большинство из них не хотят перемен. Эта связь остается и после смерти. Даже если создатель умирает, он все еще может нести разрушение в мир посредством тех, кого создал. Обращенные, под вечным воздействием крови его или ее создателя и какой-то извращенной морали, переданной им по наследству, могут бродить среди людей и продолжать создавать новых вампиров. Очень скоро человеческой расе можно будет сказать «прощай». Вот как «Движение» видит это. Единственный способ удержать кого-то, подобного Киру, от создания собственной вампирской армии и захвата мира — убийство его отпрысков. Это несправедливо, но так уж вышло.
Я сглотнула:
— Ты говоришь так, как будто очень предан «Движению».
— Мне приходится. Когда меня обратили, я поклялся в своей верности им, чтобы сохранить жизнь, — он встал и двинулся ко мне, хотя я не могла сказать, с какой целью.
— Звучит,
Натан не ответил на мой вопрос, но не попытался схватить меня или воткнуть кол мне в сердце, а, отбросив в сторону мои волосы, нежно коснулся шрама, который оставил Кир.
— Он действительно достал тебя.
От его прикосновения по моему позвоночнику пробежала дрожь. Я наклонилась к его руке. Я не могла справиться с собой.
Что-то изменилось в его глазах, как будто захлопнулись железные ворота. Он убрал руку и отвернулся.
— Тебе тоже придется сделать выбор. Хочешь ли ты отдать свою жизнь «Движению» или потерять ее.
Я фыркнула:
— Где мне расписаться кровью?
— Это не шутка, — Натан повернулся ко мне лицом, и по его сердитому выражению я поняла, что это точно не шутка. — Я даже не могу гарантировать, что «Движение» примет тебя, но это твой единственный шанс на выживание. Смертный приговор твоему создателю распространяется и на тебя.
Мое сердце загрохотало, а ноги напряглись, собираясь бежать. Я сделала шаг назад.
— Ты действительно убьешь меня, да?
— Да, — он отвел взгляд, затем сел на софу. — Ничего личного. Но я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы сказать, собираюсь ли быть лояльным к потомку Кира или нет. Ты кажешься милой девочкой, но я не готов так рисковать.
— Ничего личного, — я с горечью, недоверчиво усмехнулась. — Знаешь, это личное. Когда меня заманивают в ловушку и чуть не отрубают голову, это личное. Когда какой-то парень, которого я только что встретила, говорит мне, что собирается убить меня, это личное. Потому что это моя жизнь. Ты ненормальный, если думаешь, что я сдамся без борьбы.
Уголок его рта дернулся, и я подумала, что он засмеется. Я бы ударила его по лицу, если бы он так сделал.
Хорошо, что не сделал.
— Я могу с уважением относится к этому. Но моя позиция не изменится. Тебе надо принять решение. Проси «Движение» о милосердии и надейся, что они тебе его даруют. От меня ты его не получишь.
— Почему бы тебе просто не убить меня сейчас? — спросила я, надеясь, что он не посчитает это приглашением.
Натан просто пожал плечами и сказал:
— Потому что без приказа на уничтожение мне не заплатят.
— Приказ на уничтожение?
Может ли это стать еще более похожим на плохой ужастик?
— Если ты решишь не обращаться в «Движение» с просьбой о принятии тебя в члены, я доложу о тебе. Ты будешь изучена их системой, и через несколько дней будет издан приказ на уничтожение, — Натан снова пожал плечами, как будто его совсем не волновал наш разговор. — Полагаю, ты можешь сбежать, но до тех пор, пока в моих руках не будет приказа, я не собираюсь что-то с тобой делать. Я не работаю бесплатно.
Я могла бы поспорить, что он может просто убить меня, а уже потом сообщить. К счастью, здравый смысл, который, казалось, покинул меня в последние несколько недель, вернулся обратно, и я прикусила язык.
— Да ты прямо Хан Соло[9].
Он не улыбнулся и не рассмеялся. На самом деле, он выглядел даже более мрачным, чем раньше.
— Все зависит от тебя. Прошение о членстве или смерть. Я могу позвонить им прямо сейчас.
— Отлично, — выдавила я сквозь сжатые зубы. — Могу я, по крайней мере, обдумать свое решение?