Превращения Арсена Люпена
Шрифт:
Рауль оглядел книги и сунул в карман три эльзевира [15] , а графиня тем временем тайком от него завладела медалями из стеклянной витрины.
Они спустились по парадной лестнице. В суматохе, царившей в доме, никто не заметил их ухода.
В трехстах метрах ждала берлина.
С тех пор и в Понтуазе, и в Сен-Жермене, и в Париже, где «Ветреница», продолжавшая служить им домом, вставала на якорь прямо напротив полицейского управления, они «орудовали» вместе. Скрытный нрав и загадочная душа Калиостро весьма способствовали успеху дела, но из-за импульсивности Рауля любая «операция» заканчивалась взрывом
15
«Эльзевир» – одно из старейших в мире научных издательств, основанное в 1580 году; так же называются книги этого издательства.
– Раз уж я свернул с пути добродетели, – говорил он, – буду относиться ко всему легко, без драматизма… не то что ты, моя Жозина.
С каждым следующим испытанием он открывал в себе все больше талантов, о которых раньше не догадывался. Иногда в магазине, на скачках, в театре его спутница слышала радостное цоканье языком и обнаруживала в руках своего возлюбленного новые часы или в галстуке – новую булавку. Ничто не могло поколебать простодушной безмятежности этого хладнокровного человека, державшегося так, словно ему нечего опасаться.
Что, однако, не мешало ему соблюдать многочисленные меры предосторожности, каких требовала от него Жозефина Бальзамо. Они всегда выходили с баржи одетые, как простолюдины. На соседней улице их подбирала запряженная одной лошадью старая берлина, в которой они преображались. Калиостро никогда не расставалась с кружевом, расшитым крупными цветами и служившим ей покрывалом.
Эти хитрости – а сколько еще других! – открыли Раулю глаза на реальную жизнь его любовницы. Теперь у него не было сомнений, что она стоит во главе целой группы сообщников, с которыми связывается через Леонара, и продолжает поиски канделябра, не упуская из виду Боманьяна и его друзей.
Но двойная жизнь, как и предвидела Жозефина Бальзамо, раздражала Рауля. Забывая о собственных поступках, он злился на свою спутницу, когда она совершала что-то, не соответствующее его представлениям о честности, которых он, несмотря ни на что, старался придерживаться. То, что его любовница – воровка и глава банды, оскорбляло юношу. Между ними то и дело возникали ссоры по пустякам. Две сильные яркие личности были обречены на вечное противостояние.
И вот, когда однажды им пришлось вступить в настоящий бой с общими врагами, оба ясно поняли, что в иные минуты к их любви примешиваются неприязнь, обида и гордость.
Этот случай, положивший конец тому, что Рауль называл «капуанской негой», произошел в парижском театре «Варьете», где неожиданно появился Боманьян с бароном д’Этигом и де Беннето.
– Пойдем за ними, – сказал Рауль.
Графиня колебалась. Он настаивал:
– Нам представился такой случай, а мы им не воспользуемся?
Несколько минут назад они вошли в ложу, где царил полумрак, и в этот момент – прежде чем капельдинер опустила боковую решетку – успели заметить Боманьяна и двух его спутников в другой ложе, расположенной рядом со сценой.
Это выглядело более чем странно. Почему Боманьян, судя по всему, ревностный католик и приверженец строгих нравов, оказался в бульварном театре [16] , где как раз играли довольно фривольную пьесу, которая не должна была представлять для него ни малейшего интереса?
Рауль задал этот вопрос Жозефине Бальзамо, но она ничего не ответила, и притворное равнодушие молодой женщины показало Раулю, что она
16
Бульварные театры – парижские театры, появившиеся на бульварах в XVIII веке. Их репертуар состоял из жанровых бытовых пьес и носил чаще всего развлекательный характер.
– Что ж, – коротко сказал он, и в его голосе прозвучал вызов, – действуем по отдельности, каждый за себя. Посмотрим, кто получит главный приз.
На сцене в это время шеренга танцовщиц, дружно задирая ноги, исполняла канкан, а мимо них шествовали артисты с афишами. Королева ревю – красивая полуголая девица, изображавшая Каскадершу [17] , – оправдывала свое прозвище каскадом фальшивых драгоценностей, которые обвивали ее тело. На лбу у нее поблескивала лента с разноцветными камнями. В волосах сияли электрические лампочки.
17
Каскадерша (фр. La Cascadeuse) – в конце XVIII века так называли женщину, ведущую беспорядочный образ жизни.
Уже сыграли два акта. Ложу над авансценой по-прежнему закрывала решетка, так что невозможно было даже догадаться, что за ней скрываются трое друзей. Но в последнем антракте, прогуливаясь мимо этой ложи, Рауль заметил, что ее дверь слегка приоткрыта. Он заглянул внутрь. Никого. Справившись у капельдинера, он узнал, что трое господ покинули театр через полчаса после начала спектакля!
– Здесь нам больше нечего делать, – сказал он, возвращаясь к графине. – Они ускользнули.
В этот момент поднялся занавес. На сцене снова появилась Каскадерша. Ее слегка распустившаяся прическа позволяла лучше рассмотреть повязку, которая обвивала ее лоб. Это была золототканая лента с крупными кабошонами разного цвета. Всего камней было семь.
«Семь! – подумал Рауль. – Вот чем объясняется приезд Боманьяна».
Пока Жозефина Бальзамо одевалась, он выяснил у капельдинерши, что обладательницу примечательной ленты зовут Брижитт Русслен и что она живет в старом доме на Монмартре и каждый день вместе со своей верной пожилой горничной приходит на репетицию очередного спектакля.
На следующее утро, в одиннадцать часов, Рауль сошел с «Ветреницы». Пообедав в ресторане на Монмартре, он в полдень поднялся по крутой и извилистой улице и, пройдя мимо небольшого узкого строения, обнесенного оградой, обнаружил, что оно примыкает к доходному дому, верхний этаж которого пустует – о чем свидетельствовали окна без штор.
Рауль, как обычно, молниеносно выстроил в уме подробный план – такой, что потом оставалось лишь тщательно его придерживаться.
Он расхаживал взад и вперед, как влюбленный перед свиданием. Улучив момент, когда из доходного дома вышла консьержка и принялась подметать тротуар, он за ее спиной проскользнул внутрь, взбежал на последний этаж, взломал дверь пустующей квартиры и открыл боковое окно, выходящее на крышу соседнего дома. Прямо напротив находилось отворенное чердачное окно. Убедившись, что его никто не видит, Рауль прыгнул и оказался на заваленном разным хламом чердаке. Выбраться с него можно было только через люк, который открывался лишь наполовину и куда пролезала одна голова. Глянув вниз, Рауль увидел площадку третьего этажа и частично – лестницу.