Прежде, чем их повесят

Аберкромби Джо

У воды было тихо. Тихо, темно и спокойно. Ласковые волны плескались в сваи причала, поскрипывали шпангоуты кораблей, прохладный бриз тянул с залива, темное море поблескивало в лунном свете под небом, усыпанным звездами.

И никто не подумал бы, что всего несколько часов назад солдаты гибли сотнями всего в полумиле отсюда; что воздух был наполнен криками боли и ярости; что до сих пор развалины двух громадных осадных башен тлеют за внешними стенами, а вокруг насыпаны горы трупов, как листья осенью…

Глокта зашипел, почувствовав, как щелкнула

шея, когда он повернулся, вглядываясь в темноту. Практик Иней появился из тени между двумя темными зданиями, подозрительно оглядываясь; перед собой он толкал пленника — маленького, сгорбленного, на голове — капюшон, а руки скованы за спиной. Две фигуры пересекли пыльную набережную и вышли на причал, гулко протопав по доскам настила.

— Прекрасно, Иней, — сказал Глокта альбиносу, подтянувшему пленника наверх. — Думаю, это больше не понадобится.

Белый кулак стащил капюшон.

Бледному свету луны открылось лицо Карлоты дан Эйдер — осунувшееся и изможденное, острое, с царапинами на впалых щеках. Голова обрита наголо — как у всех признавшихся предателей; череп, лишенный копны волос, казался удивительно маленьким, почти как у ребенка, а шея стала нелепо длинной и хрупкой. На ней выделялся круг злобных синяков — темных следов, оставленных звеньями цепи Витари. Почти ничего не осталось от блестящей и властной женщины, которая брала Глокту под руку в зале приемов лорд-губернатора — казалось, век назад. Провести несколько недель в темноте, спать на вонючем полу душной камеры, не ведая, проживешь ли еще хоть час, — после этого станешь выглядеть хуже.

«Мне ли не знать», — вздохнул Глокта.

Женщина задрала подбородок, раздув ноздри; глаза блестели в черной мгле. Знакомая смесь страха и вызова — так реагируют некоторые, зная, что смерть пришла.

— Наставник Глокта, я и не смела надеяться, что свижусь с вами снова. — Беспечный тон не мог скрыть страха в ее голосе. — И что теперь? Камень к ногам — и в бухту? Не слишком театрально?

— Пожалуй, но я придумал другое. — Глокта взглянул на Инея и еле заметно кивнул.

Эйдер, вздрогнув, зажмурилась и прикусила губу, съежившись, чувствуя, как громадный практик навис над ней. Что это будет: сокрушительный удар в затылок? Острое лезвие между лопатками? Шнурок на шее? Ужасное ожидание. Что? Иней поднял руку. Металл сверкнул во тьме. С легким щелчком ключ повернулся и отпер замок на кандалах.

С невероятным усилием Эйдер открыла глаза, медленно поднесла к лицу руки и мигнула, словно не узнавая их.

— Что это значит?

— Именно то, что и есть. — Глокта кивнул на причал. — Этот корабль отходит в Вестпорт с ближайшим приливом. У вас есть связи в Вестпорте?

Эйдер сглотнула — связки в тонкой шее отозвались болью.

— У меня есть связи везде.

— Хорошо. И я вас отпускаю.

Эйдер долго молчала.

— Отпускаете?

Она подняла руку и рассеянно погладила щетинистый скальп, пристально разглядывая Глокту.

«Не знает, верить или нет — это естественно. Я и сам вряд ли поверил бы».

— Неужели его преосвященство настолько размяк?

— Не совсем, — фыркнул Глокта. — Сульт ничего не знает об этом. А если бы узнал, думаю, мы оба уже плавали бы с камнями у лодыжек.

Эйдер прищурилась.

«Королева торговцев просчитывает сделку».

— И какова же цена?

— Цена — ваша смерть. Забвение. Выбросьте Дагоску из головы — ее больше нет. Спасайте кого-нибудь еще. Цена — покиньте Союз и не возвращайтесь. Никогда.

— И все?

— И все.

— Почему?

«Это мой любимый вопрос. Почему я делаю это?»

Глокта пожал плечами.

— Какая разница? Женщина, потерявшаяся в пустыне…

— Должна принять воду, которую ей предлагают, — и неважно от кого. Не беспокойтесь. Я не откажусь. — Эйдер неожиданно протянула руку, и Глокта чуть отпрянул, но женщина всего лишь коснулась пальцами его щеки. Оба замерли на мгновение; кожа на щеках Глокты горела, глаза бегали, шея ныла.

— Возможно, — прошептала Эйдер, — если бы все повернулось иначе…

— Если бы я не был увечным, а вы не были предательницей? Повернулось как повернулось.

Эйдер опустила руку, почти улыбаясь.

— Разумеется. Я бы хотела сказать «увидимся»…

— Лучше не надо.

Она медленно кивнула.

— Тогда прощайте.

Эйдер натянула на голову капюшон, спрятав лицо в тени, прошмыгнула мимо Глокты и быстро прошла к концу причала. Он стоял, опираясь на трость, и смотрел вслед, медленно потирая щеку там, где ее коснулись пальцы Эйдер.

«Ясно. Если хочешь, чтобы женщина коснулась тебя, просто подари ей жизнь. Надо чаще это практиковать».

Глокта отвернулся и прохромал по пыльной набережной, вглядываясь в темные здания.

«Интересно, практик Витари где-то рядом — наблюдает? И этот маленький эпизод войдет в ее следующий отчет архилектору?»

Он почувствовал холодный пот на ноющей спине.

«Я в своем не буду ни о чем упоминать, уж точно. Ведь этот эпизод не так уж и важен».

Глокта буквально нюхом чуял этот запах — запах, который словно заполнил все закоулки города. Острый запах пожара. Дыма. Пепла. Смерти.

«Если не случится чуда, никто из нас не уйдет отсюда живым».

Глокта оглянулся. Карлота дан Эйдер уже прошла сходни.

«Ну что ж. Может быть, одна уйдет».

* * *

— Дела в порядке, — пропел Коска с густым стирийским акцентом и улыбнулся, глядя через парапет на побоище под стенами. — Вчера постарались на совесть, можно сказать.

«Постарались на совесть».

Под ними, на другой стороне рва, израненная и обожженная земля ощетинилась стрелами, словно щетина на смуглом подбородке. Повсюду поломанное и испорченное осадное оборудование. Сломанные лестницы, поваленные осадные башни, сожженные и разбитые в щепки ивовые щиты, втоптанные в засохшую грязь. Из кучи пепла еще торчал почерневший остов одной из осадных башен — обожженная и изодранная кожа хлопала на соленом ветру.