Презумпция любви
Шрифт:
— А тебе какое дело?
— Я волнуюсь за тебя.
— Волнуешься?! Да ты мне всю жизнь испоганила, дура! Отвяжись от меня, понятно?! Что бы ты ни делала, какие бы гадости ни замышляла — у меня все нормально! — закричала Светлана.
— Ты могла бы позвонить, сказать, что задерживаешься, где ты, с кем… Я же много раз говорила, что есть много людей, которые желают тебе зла, следует вести себя осторожно.
— Ты меня достала уже! Я была в приличном клубе с приличными людьми — Варькой и сыном колбасного короля Москвы, меня приглашали танцевать знаменитые музыканты, певцы… И вдруг является Иван Дмитриевич и чуть ли не под конвоем увозит меня! Ты что себе позволяешь?!
— Света, зачем тебе сын колбасного короля? У тебя ведь есть парень.
— Которого ты загнала в места не столь отдаленные? Ну попробуй, сделай что-то против Степана Багрянова! Кишка тонка, поняла?! Тебя живо поставят на место!
— А как же Малышев?
— Не твое дело!
Воронина тяжело вздохнула, махнула рукой: мол, иди к себе, ложись спать.
— Я специально буду встречаться со Степаном, чтобы ты заткнулась, поняла?! — неистовствовала Светлана. — Назло тебе — буду! И попробуй только помешать мне, дура!
На самом деле она не хотела встречаться с Багряновым и намеревалась уйти из клуба, но… Когда тебе приказывают это сделать, давая понять, что ты не имеешь права решать, как себя вести, куда ходить, поневоле хочется поступать наперекор!
А Саня… Да он поймет ее, знает же, какая страшная стерва ее мамаша. Со Степаном она будет встречаться только назло ей. И даже интересно стало, а как же она будет бороться с этим? Степан ведь не Саня, за ним и большие деньги, и солидные адвокаты, и пресса. Пусть только попробует тронуть!
С этими мыслями она и отправилась в свою комнату, даже мыться не стала на ночь, к чему приучена была с детства. Сбросила джинсы, свитер, постелила простыню, достала подушку и ватное одеяло и завалилась на диван.
И долго не могла уснуть, думая: что же дальше-то делать? Да, она любит Саню, но быть с ним не позволит злобная мамаша, мало того, что засадила ее парня на три года, так еще и следит за ней, посылает своих холуев, чтобы привезли домой. Да, она не любит Степана, но его мамаша тронуть не посмеет, и значит, она может жить как хочет. Особенно учитывая возможности Степана.
Но она не любит его! Более того, он ей совершенно не интересен! А представить в постели рядом с собой просто противно! Зато это свобода от злобной, сумасшедшей мамаши. До сегодняшнего дня думала, что она только на Саню была зла, но появление Хлопова в клубе означало, что за ней повсеместно следят. Пока никуда не ходила — все нормально, как только согласилась посетить престижный клуб — вот он, полковник Хлопов! Немедленно домой! Это же кошмар какой-то… Просто невозможно жить, чувствуя ее всевидящее око! Владимир Сергеевич ничего не может противопоставить ей, Саня — тем более. Ну так, может, Степа что-то сделает?
«Саня… Ну почему тебя нет рядом? Так же невозможно жить, все не то… Саня!.. Кажется, я тебя теряю… Я не хочу этого, я… но что тут можно сделать?
Что? Что?!»
Глава 20
— Ну? — Диван низко наклонился над лежащим на своей кровати Малышевым, говорил шепотом.
Понятно почему. В палате появились двое новых пациентов, пострадавших в драке, вспыхнувшей накануне вечером. Досталось им крепко — головы забинтованы, у Ильяса сломана рука, у Бочкарика — нога. Губы Дивана уже были почти нормальные, правда, сломанные ребра, как это ни странно звучит, выручали, иначе давно бы уж вытурили из «больнички». А Диван хотел выйти отсюда не в зону, а на волю и уже второй день талдычил об этом Малышеву.
— Не знаю, — так же шепотом ответил Малышев.
— А кто знает, слышь? Ночью отсюда проще выбраться, охраны нет, только дежурный лепила, дверь запирают, да мне это пара пустяков.
— А дальше?
— Я ж тебе толковал — кусачки прихватил с собой. Изолированные. Есть тут мертвая зона, я все просчитал. Только нужно момент выждать, когда охранник на вышке отвернется. Я подсажу тебя, быстро перережешь «колючку», ты спортсмен, залезешь на стену, меня втянешь — и ходу!
— Дальше?
— У меня тут есть хата, пересидим пару-тройку дней, а потом кореш отвезет нас в Москву. Ты же рвешься туда, так?
— На хрена мне это нужно, Диван? Я полсрока оттарабаню, а там и досрочку могут оформить.
— Перебьешься, понял? Попал в карцер — какое тут «примерное поведение»? И не надейся.
Малышев и сам это знал. Он не хотел бежать, понимал, чем это обернется, но… С каждым днем все больше и больше не верил Светлане. Как ни пытался сконцентрировать свои мысли на чем-то другом — не получалось. Колбасные короли на «БМВ», другие мужики раз в неделю, эти как минимум предлагают бары, кабаки и заморские страны… Не выдержит она, не выдержит! Чем дольше они в разлуке, тем реже она вспоминает о нем, еще полгода, год — и все. Зачем ей ждать возвращения зэка, если кругом столько соблазнов, красивая девчонка с такой солидной мамашей имеет право выбрать и красавца, и богача. Вот только он не имеет права смириться с этим, сидеть за колючей проволокой и чувствовать, как Светланку охмуряет какой-то козел! Бездействие, беспомощность — самое страшное, что может чувствовать мужик.
На «досрочку» и вправду надеяться не приходилось, учитывая, кто был его противником. Уж мамаша Светланки этого точно не допустит. И уже не раз мелькала в голове мысль — сбежит, накажет козла, который ухлестывает за его девчонкой, докажет ей, что любит, ради нее совершил это, и, может быть, она оценит его поступок. Пусть срок добавят, будет ждать.
Разум говорил — это абсолютная глупость, ничего он этим не добьется, только усугубит свое положение. Но хотелось, очень хотелось увидеть Светланку в Москве, понять, как она относится ко всем этим козлам, если холодно — так просто послать коленкой под зад провожатого и провести с ней ночь где-нибудь на даче, а потом… Она поймет, на что он способен ради нее. И точно будет ждать его.
Или не будет? Прибавят еще пару лет, за это время найдет богатого козла, укроется в резервации для олигархов, куда и не пройти без пропуска… Он все равно убьет падлу, без Светланки жизнь кончена, а толку-то? Она найдет себе потом другого. Это ж как наркота, попробовала — и все, пропала баба…
Но здесь-то он почему оказался? Не иначе прокурорша какую-то провокацию задумала. Из холодного карцера — да в теплую «больничку», такое и с авторитетами не часто случается. Что-то задумала… Для чего? Понятно, для чего. Срок ему увеличить, они на это мастера, прокурорские.