Презумпция любви
Шрифт:
— Вахид, ваше мнение о прокуроре Ворониной?
— Знаете, она посадила меня в девяносто шестом, пять лет получил, да. Злой был, как собака, а потом понял — она права. Вышел через три года, совсем другой бизнес стал делать, честный. Я скажу так: Воронина — единственный человек в органах, которого уважаю, понимаешь? Она честный человек, таких больше нету.
А вот и сама мать на экране кухонного телевизора.
— Любовь Георгиевна, вы знаете, кто организовал покушение на вас?
— Знаю, но не скажу.
— Что вы сейчас испытываете?
— То же самое, что вдова моего водителя, замечательного парня. Желание найти и уничтожить подонков.
— Вам было страшно?
— Нет. Мне было досадно и больно, что погиб молодой, красивый парень, отец малолетней девочки… Очень больно.
— У вас не было при себе оружия, а теперь?
— Теперь оно есть, и я буду стрелять без предупреждения.
— Президент прислал вам телеграмму…
— Я благодарна ему за внимание. Скажу больше — слава Богу, что в России наконец-то есть настоящий руководитель. По-моему, впервые за всю нашу историю — нормальный, энергичный, умный, понимающий… извините, мужик. Его внимание дорогого стоит.
Мать на экране и мать дома — не одно и то же. В восемь вечера Светлана поужинала в одиночестве, так и не дождавшись возвращения матери. Съела кусок курицы с гречкой, налила в чашку чаю и сидела на кухне, глядя на экран телевизора. Уже волноваться начала. Где это она пропадает?
В начале десятого позвонил Багрянов:
— Света, я тут услышал про твою мать…
— Только сейчас услышал?
— Извини, весь день был на заводах отца, входил в курс дела. Так получилось… Как ты сама?
Светлана была рада этому звонку, хоть с кем-то можно поговорить, уж больно тяжко было сидеть и ждать мать, которая почему-то не торопилась домой.
— Сижу тут одна, жду, когда мать вернется.
— Хочешь, я приеду к тебе?
— Ну… не знаю даже.
— Шампанское возьму. Свет, понимаешь, я хочу поговорить с твоей матерью. Почему она считает меня бандитом и посылает всяких там полковников за тобой? Со мной ты в полной безопасности, если надо, телохранители будут ходить по пятам. А она как-то странно ко мне относится…
— Да ее-то нет дома.
— Ну вот вместе и подождем. Ты не против?
— Ладно, приезжай. Но только…
— Да я все понимаю, Света. Лечу.
Светлана сидела на кухне и тоскливо усмехалась. Зачем ей нужен здесь Багрянов, и сама не могла понять. А с другой стороны — ну нет же никого рядом, совсем никого! От этого ожидания с ума сойти можно! Варька тоже, наверное, слышала про покушение на мать, но не позвонила, зараза! Опять обиделась, что и этот парень, Багрянов, не положил на нее глаз. А она-то при чем тут? Но разве можно объяснить поведение завистливой подруги обычной человеческой логикой? Да ни в коей мере!
В десять неожиданно позвонил Владимир Сергеевич:
— Света, мама просила тебе передать, что задержится, у нее там какое-то срочное дело, может быть, вернется только утром.
— Владимир Сергеевич, а почему она вам это сказала? С каких это пор мать общается со мной через вас? — обиженно крикнула в трубку Светлана.
— Светочка, этого я не знаю, но могу тебе сказать, что мы общались в последнее время… и я понял, что твоя мать хороший человек.
— Вот так вдруг — пообщались и поняли? Владимир Сергеевич, может, скажете, в чем тут дело?
— Я еще и новости по телевизору смотрю. Света, она просила меня передать тебе, что задержится, я это и делаю.
— До утра?
— Точно не знаю.
— Владимир Сергеевич, я хотела прийти к вам, поговорить как раз о моей матери.
— Только не сегодня. Я плотно работаю над очередной статьей, завтра — пожалуйста, приходи в любое время, знаешь, что я всегда рад тебя видеть.
Вот и Владимир Сергеевич стал вести себя очень странно. Оказывается, он теперь уважает ее мать. Только она, родная дочь, выглядит истинной дурой, потому что героиня всех новостей, ее родная мамаша, предпочитает общаться с дочерью через посредников!
Как это они могли все разом свихнуться? Или она сама ничего не понимает?
Степан Багрянов протянул ей пластиковый пакет:
— Я взял хороший коньяк, настоящий армянский, десятилетней выдержки, самый клевый, и шоколад к нему, разный. Ты же любишь шоколад?
— Не очень.
— А вчера попросила…
— Спасибо, Степа, иди на кухню. Мамаша так и не появилась, наверное, и не появится, у нее какое-то важное дело.
— Так это замечательно! — обрадовался Багрянов.
Чего ж не радоваться, когда он в квартире Светки, да с коньяком, а мамаши дома нет?
Багрянов прошествовал на кухню, там поставил на стол бутылку коньяку, выложил десятка полтора шоколадных плиток и батончиков. Светлана принесла из комнаты два хрустальных бокала, которые Багрянов тут же и наполнил.
— Ты проводил вчера Варьку?
— Ну конечно. Довез до подъезда.
— И как она тебе?
— Да никак. Твоя подруга, и все дела.
— Но она же симпатичная девушка.
Багрянов подумал, что с удовольствием трахнул бы симпатичную девушку Варю, если бы она не была подругой Светланы. Потом ведь расскажет об этом, и прощай все, что с таким трудом было завоевано. Нет уж, лучше потерпит, ну а если очень приспичит, знает, где без проблем снять напряжение можно.
— Симпатичная, но не ты. Выпьем за тебя, Света. — Багрянов поднял свой бокал.
Они чокнулись, Светлана сделала глоток и поставила бокал на стол, а Багрянов выпил до дна.
— Что ты делал на заводах своего отца? Много у него заводов? — спросила она.