Презумпция невиновности
Шрифт:
– А что он сам говорит?
Барбара дважды звонила ему во время перерыва. Это единственное время, когда его могут позвать к телефону. Оба раза сам я был занят с Сэнди и Джейми.
– Ничего особенного. Старается держаться молодцом. Но я думаю, что директриса права. Дома ему будет лучше.
Я быстро соглашаюсь. Меня трогает, что сын переживает за меня. Но Барбара ничего не говорила мне раньше, и это меня огорчает. Я убеждаю себя, что она просто не хотела взваливать на меня и эту ношу.
Отпирая дверь дома, я слышу, как звонит телефон. Наверное,
– Кажется, у меня что-то есть. По тому делу. – Догадываюсь, что он имеет в виду Леона.
– Тебе удобно говорить?
– Не очень. Я просто хочу, чтобы ты освободил завтрашний вечер. После того как я сменюсь.
– После полуночи?
– Именно. Я подумал, что мы могли бы поехать к этому парню.
– Ты разыскал его?! – Сердце у меня подпрыгивает.
– Похоже, что да. Завтра узнаем в точности. – Я слышу, что рядом с Липом кто-то разговаривает. – Ну, будь, мне надо бежать. Значит, завтра после двенадцати, – заключает он со смехом, а смеется Дэн Липранцер не часто, особенно в последнее время.
Глава 33
– Док-тор Ку-ма-ча-и, – по слогам произносит Сэнди. В каждом слоге сквозит неприкрытая язвительность.
Сейчас пять минут третьего. Начинается дневное заседание. Кемп и Стерн пообещали мне, что это будет нечто…
Такуо Кумачаи (друзья называют его Тэдом), последний свидетель обвинения, смотрит на Стерна с полнейшим безразличием. Бронзоватое лицо неподвижно, как у статуи. Специалист, беспристрастный наблюдатель, признающий только факты, – такие не выдают своих чувств. На Кумачаи строгий синий костюм, густые черные волосы аккуратно зачесаны назад а-ля Помпадур. Сегодня утром, когда он отвечал на вопросы обвинения, я в первый раз увидел, как он дает показания. Держался он лучше, чем я ожидал. Медицинские термины и своеобразные речевые обороты нередко вынуждали стенографистку переспрашивать ответ и уточнять, как пишется то или иное слово.
Кумачаи – персона незаурядная. Национальное высокомерие на свидетельской кафедре выливается в непоколебимую уверенность высокопрофессионального медика. Научные заслуги его поразительны. Кумачаи изучал медицину на трех континентах. Делал доклады по всему миру. Как патологоанатом выступал свидетелем по всем Соединенным Штатам.
В отличие от обычных свидетелей, чьи показания ограничиваются тем, что они видели, слышали или сделали, эксперт обязан всесторонне рассмотреть доказательства и высказать собственное мнение о том, что произошло. Поэтому перед допросом Кумачаи зачитываются данные, полученные из химической лаборатории, и результаты анализа крови.
Мясник строит свои показания на основе осмотра и вскрытия трупа и по результатам этих данных делает вывод, что вечером первого апреля мисс Полимус имела половое сношение, почти наверняка добровольное. Это вытекает из наличия во влагалище следов двухпроцентного раствора ноноксинала-9 и мази, которая используется с предохранительным колпачком. У мужчины, с которым
После того как Мясник изложил свои соображения, Нико спросил, информировал ли он мистера Сабича о том, как, по его мнению, все было.
– О да, сэр. Десятого или одиннадцатого апреля мы с мистером Сабичем разговаривали на эту тему.
– Как он реагировал на вашу информацию?
– Он попытался переубедить меня, утверждал, что мисс Полимус умерла случайно, должно быть, во время извращенного полового акта, когда она разрешила себя связать.
– Что вы ему на это ответили?
– Я сказал, что это смехотворное объяснение.
– Продолжался ли ваш разговор с мистером Сабичем после того, как вы изложили ему свою версию случившегося?
– Да. Мистер Сабич страшно рассердился, стал угрожать мне. Сказал, что привлечет меня к ответственности за противодействие следствию. Он много чего говорил.
Сэнди и Джейми, между которыми я сижу, взирают на Кумачаи с олимпийским спокойствием. Я по-прежнему не догадываюсь, что они задумали.
Утром, когда я пришел в контору Стерна, Джейми с радостью объявил, что Мясник облажался.
– Облажался?
– Еще как! Я удивился, если бы речь шла о ком другом. Сказать?
Нет, вероятно, Сэнди прав. К черту подробности. Недаром говорят: меньше знаешь, лучше спишь.
– Не надо, – говорю я, – узнаю в суде.
Во время перерыва Джейми заметил, что накрылась карьера у бедного Кумачаи. К вечеру, мол, он сам это поймет.
– Док-тор Ку-ма-ча-и, – по складам произносит Сэнди. – Вы давали показания в качестве эксперта, так?
– Совершенно верно, сэр.
– Вы информировали нас о своих научных заслугах, так?
– Да, отвечал на вопросы такого рода.
– Вы сказали, что вам приходилось много раз выступать в суде.
– Сотни раз. – Кумачаи говорит отрывисто, высокомерно.
– Доктор, скажите, ваша компетентность никогда не ставилась под сомнение? – Сэнди пошел в атаку.
Кумачаи горделиво выпрямляется:
– Нет, никогда.
– Но разве некоторые прокуроры, ведущие следствие, не жаловались, что вы недостаточно хорошо исполняете обязанности патологоанатома?
– Мне не жаловались.