Презумпция виновности. Часть 2. Свой среди чужих, чужой среди своих. Россия. Наши дни III
Шрифт:
– О чем болтали? – спросил Косенко, зная за своим подчиненным любовь к трепу.
– Мне лекцию об обиженных прочитали.
– Интересная тема. Непростая, – очень серьезно начал Николай. – Зона – это как срез общества. Здесь есть своя элита, свои работяги, то бишь пролетариат, свои бойцы – или армия, ну и, конечно же, свои люмпены, бомжи или, проще говоря, сброд. Без каждой из этих составляющих невозможно существование общества. У всех свои задачи, цели, обязанности и права. К примеру, кто, если не обиженные, будет мыть отхожие места? Кто будет залезать с головой в канализационный колодец и прочищать его от говна? Кто будет делать всю грязную работу на зоне, если не они? Или наоборот: кто имеет право решать судьбу человека в тюрьме, как не вор или
– Слушай, а это правда, что Стас вместе с бандой малолетних убийц больше шестидесяти человек порешил?
– Конечно! У нас в девятом отряде есть такой персонаж по кличке Ушастый. Ты ему еще свои вещи давал стирать в их стиральной машине за пачку сигарет.
– За две пачки, – поправил Космоса Гриша.
– Вот гнида! Есть же расценки! Стирка стоит одну пачку «Явы». А он с тебя, небось, еще и «Парламент» брал?
– Точно!
– Я ему устрою! Он тебе вернет сигареты. А стираться сюда носи. Видел, какая у меня стиралка? Новая совсем! В июне только купил.
– Спасибо, – поблагодарил Гриша. – Так что там с Ушастым?
– Он тоже с малолетки к нам заехал с червонцем. На нем убийство двух журналистов висит. Но он не убивал. Этих писак завалил один тамбовский авторитет очень известный – ему еще старинная баня в центре Москвы принадлежит. Так вот, чтобы самому в тюрьму не садиться и вопрос раз и навсегда закрыть, он договорился с Лешей Ушастым, чтобы тот признался в их убийстве. Ему как несовершеннолетнему больше десятки не дали, а авторитет его семье денег отвалил нехило и еще греет Лешу на зоне щедро. Блатные в курсе и не трогают его, мусора тоже многое позволяют и особо не придираются. У Ушастого всегда хорошая мобила на руках, жратвы от пуза, да еще и от девок отбоя нет.
– Это как? – встрепенулся Гриша и даже приподнялся на руках с лежака.
– Ушастый клеит через интернет женщин старше него на разных сайтах знакомств. Он парень смазливый, биография у него неординарная, вот они его все и жалеют. Приезжают к нему на свиданки короткие, а там уж он их убалтывает на свадьбу.
– Да ладно?! – с восторгом воскликнул Григорий.
– Вот тебе и ладно! Он в лагере года четыре, как с малолетки перевелся, так у него уже пять жен было! Последняя вообще генеральный директор тамбовской радиостанции. Правда, она оказалась старше его лет так на пятнадцать и любила его как ребенка. Ездила к нему постоянно на длительные свиданки трахаться, передачки отправляла богатые, деньги на телефон клала помногу… Ушастый – как последний мудак – все их проигрывал у букмекеров, но жил красиво.
– Ты говоришь «была». А почему развелись?
– Так Алеша учудил на последней длительной! Ты еще не был в корпусе свиданий?
– Нет еще.
– Так вот, там на втором этаже десять комнат и общий коридор, сортир, ванная и кухня. Комнатки маленькие – метров по десять, не больше. В общем, трахательные. Поэтому после секса все высыпают в места общего пользования и там тусуются. Короче, Ушастый, накувыркавшись со своей престарелой женой, решил пойти покурить. В курилке познакомился с молоденькой девахой – сестрой какого-то зека с черной стороны – и раскрутил ее на секс в комнате матери и ребенка. Супруга Ушастого, волнуясь за своего малыша, пошла его искать и застала в неоднозначной позе соития с юной разлучницей. Естественно, она психанула, собрала вещи и покинула здание. После чего подала на развод и еще во всех соцсетях и на всех сайтах знакомств ославила Лешу по полной программе. Так что он теперь как жених несостоятелен, живет в одиночестве и очень грустит.
– Вот идиот! Таких дам держаться надо! Как говорит мой отчим: «Жениться надо только по расчету: либо на состоятельной женщине, либо на женщине с могущественными родственниками».
– Это точно! Он ей звонил и писал много раз, но без толку. Так обосраться мог только Ушастый.
– Я всю картошку почистил! – крикнул с кормокухни Сережа.
– Неси плитку, сковородку, кастрюлю и еще один нож! –
Обиженный умчался вглубь двора, где в густой тени яблонь и груш стоял небольшой сарайчик, который использовался как складское помещение. Там хранились остовы кроватей, старые стулья и столы, остатки стройматериалов, инструменты и прочее нужное в лагере барахло. Среди всего этого богатства легко было спрятать любой запрет, начиная от телефона и заканчивая кухонной утварью. Сергей прорылся с минуту внутри сарая и принес то, что требовалось. Большая чугунная сковородка с ручкой и средних размеров тесачок были переданы Коле из рук в руки. То, что Николай называл плиткой, оказалось обычной электрической спиралью, видимо, от старой духовки или от печки, с торчащими длинными оголенными проводами. Обиженный ловко вытащил из разных углов двора с пяток кирпичей и соорудил из них две стенки, на которые сверху положил спираль. Провода воткнул в электророзетку, и металл быстро начал краснеть. На раскаленную плиту Космос поставил сковороду и богато накрошил туда сала. Оно зашкворчало и запрыгало по поверхности. Как профессиональный повар, Николай высыпал порезанный правильной соломкой картофель и от удовольствия причмокнул. Рядом со сковородкой на раскаленной спирали появилась небольшая алюминиевая кастрюлька с водой, в которой плавали десять сосисок.
– Пошли салат делать! – позвал Николай Тополева на кухню. – Бери второй нож и режь огурцы с перцем. Помидоры я сам всегда режу – не доверяю никому.
Во время застолья Косенко подозвал обиженного и наказал ему принести из курка бутылку самогонки. Сережа быстро справился с поставленной задачей.
– Давай по-маленькой для аппетита? – предложил Григорию Коля и разлил алкоголь в два пластиковых стакана.
– А мне тоже можно? – поинтересовался у хозяина обиженный.
– На, из моего глотни, если хочешь, – предложил Гриша.
– Ты совсем о других людях не думаешь? – разозлившись, отреагировал Космос. – Ты хоть понимаешь, в какой жир ногами ты только что нас всех тут присутствующих мог втащить? Если себя не жалеешь, то пожалей хотя бы этого несчастного обиженного, которому за то, что он из твоего стакана попил, голову в пятом отряде отобьют! И меня пожалей, потому что ко мне тоже вопросы будут, почему не разъяснил и не донес.
– Космос, да херня это все с вашими играми в обиженных и блатных! – стараясь перевести разговор в шутку, начал Тополев. – Мы тут одни, и давайте хотя бы втроем не будем в эти игры тюремные играть?
– Если для тебя все, происходящее здесь, игра, то пойди на вахту и закройся на БМ, чтобы не доводить до беды ни себя, ни окружающих людей, кстати, хорошо к тебе относящимся, – так же жестко и очень резко сказал Коля. – Я очень надеюсь, что больше мы к этому разговору возвращаться не будем! – заключил он и кинул пустой пластиковый стакан из пачки Сереже. – Сам себе налей, только немного. Тебе еще на фишке стоять!
– Ну хорошо. А какие могут быть последствия от того, что Сережа выпьет из моего стакана? – недоумевая, поинтересовался Гриша.
– Да какие угодно! – уже спокойно ответил Косенко. – Последнюю историю с сжиганием всей посуды на зоне слыхал?
– Нет.
– Так вот, тут на днях завхоз столовой сдуру или от жадности своей поручил двум обиженным из десятого отряда мыть общековую посуду. Видите ли, мужики у него все нарасхват. Об этом узнал Поэт – смотрящий за общим – и подтянул к себе этого идиота завхоза. В итоге вся морда в синяках, рука сломана. Более того, всю пластиковую посуду в зоне сожгли на помойке, а нерадивому завхозу было наказано закупить новый комплект на весь лагерь. А это по меньшей мере две с половиной тысячи тарелок. И это еще не все! Всех работников кухни нагрузили ста пятьюдесятью котлетами для «кремля» 16 .
16
Положенцу и его подручным в СУС.