Причесывая жирафу
Шрифт:
Его глаза пытливо уставились на меня.
– Ровно ни о чем, – уверил я его. – У меня нет знакомых с бородами.
– О! – вздохнул Ферна-Брасса. – Борода и очки легко надеваются и легко снимаются.
Он протянул мне руку.
– Простите меня, но у меня свидание с моим большим начальством. Они очень недовольны. Эти убийства, да еще эта кража в музее – это слишком много для одного воскресенья. Парк Астопуненио в Турине – это уменьшенный и более рафинированный Булонский лес. Флора здесь
Роскошные здания расположились по краям парка.
Собственный дворец маркиза ди Чаприни выполнен в стиле Медичи и называется «Вилла Катерин», что доказывает вам, что я не лгу.
Прежде чем посетить эту роскошную обитель, я на какой-то момент заколебался. Но ни мужчины, ни принципы, ни даже стихии не в состоянии остановить победный марш вашего горячо любимого Сан-Антонио.
Только мышка с роскошной фигуркой могла бы задержать меня, знаменитого комиссара, вы ведь это знаете. Но никаких мышек поблизости не было. Вот почему я подошел к двери и позвонил.
Тип, который открыл мне дверь, в молодости, может быть, и неплохо выглядел, но теперь у него был восковой цвет лица, стеклянный взгляд и он был страшно худым. Если бы он приклеил на свое удостоверение фотографию селедки, то ни один таможенник и ни один флик этого бы не заметили.
Вместо губ у него под носом была черта, как будто проведенная карандашом, а лоб у него надвисал над остальным лицом, как козырек. На голове у него было четыре волосинки.
– Я хотел бы встретиться с маркизом, – сказал я, прижимая тыльные стороны ладоней к бедрам, чтобы показать, что у меня хорошие манеры.
Бывшая мумия подняла веки и обволокла меня взглядом, более ледяным, чем брачная ночь на Шпицбергене.
– О ком я должен доложить?
– Мое имя Петер Сан-Антонио Авантибра Бамусиса, – сказал я. – Я вам сообщил свои имена только для того, чтобы у вас не выскочили пломбы, мой дорогой. Вам будет достаточно сказать маркизу, что я приятель Градос и что мне нужно передать ему нечто в высшей степени важное.
Синьор лакей проводил меня в салон, меблированный в стиле Виктора-Эммануила Второго, и попросил меня подождать. Я устроился на банкетке и стал ждать.
Я не знаю, чем занимался маркиз, но он не торопился принять посетителя. Возможно, он находился за столом и не хотел сразу покидать своих гостей.
Меня охватило приятное оцепинение, и вот уже ваш Сан-Антонио задремал, как служащий министерства во время своей работы.
Но я не полностью погрузился в сон. Мои мысли бодрствовали и продолжали работать.
Я подумал о том, что мне редко приходилось распутывать такой клубок. Все эти убийства и кражи картин составляли такой огромный мешок загадок, что его трудно разгадать.
Какая связь существовала между
Парень, обладающий большим количеством мозгов, чем другие, и способный ответить на эти вопросы, автоматически имел бы право на мою благодарность, на обеспеченную пенсию и на роскошный завтрак каждое утро.
Тяжелая дверь отворилась, и странная персона появилась на пороге. Хотя он был молод, вы затруднились бы определить дату его рождения.
У него очень длинные руки, его аристократическое лицо было розовым и напудренным. Волосы были платиновые и завиты как у куклы. На нем был надет дорогой костюм из черного бархата и рубашка, отделанная кружевом на воротнике и манжетах. Вместо галстука на шее болталась красная бархатная лента. Покрой костюма был устаревший.
Можно было подумать, что он собирается играть в «Богеме» в Ла Скала.
У меня было некоторое подозрение в отношении красноты губ, черноты бровей и синевы в веках.
Такого педа, как он, не фабрикуют даже в Сан-Этьене.
Он обласкал меня плотоядным взглядом, потом подошел танцующей походкой и сел около меня на банкетку.
– Вы хотели побеседовать со мной? – пролепетало это прекрасное дитя.
– Ну, можно сказать и так.
– Беседовать! Безусловно, нет. Это не в моих возможностях, так как для этого нужно время и желание.
– Действительно, маркиз, – ответил я.
– Меня зовут Умберто, – продолжал маркиз. И добавил:
– Мои друзья зовут меня Тото.
– Это редкая привилегия, – серьезно проговорил я, отодвигаясь на шесть сантиметров, так как Тото касался меня.
Я попал в забавное положение, мои овечки! По счастью, он – маркиз, и это позволит мне выйти, пятясь задом, так что не нужно бояться его заигрываний.
Он прибавил голосом, который заставил меня задрожать:
– Вы случайно не француз?
– Да, – ответил я. – А как вы догадались об этом, монсиньор?
– Ваш заальпийский акцент восхитителен, – проворчал Умберто, лаская мне щеку легким прикосновением руки.
Он улыбнулся.
– Таким образом, милый друг, это Градос послал вас ко мне?
– Это они были причиной моего визита, – ответил я.
– Вы с ними друзья?
– Да, монсиньор.
– Почему вы не приходили вместе с ними ночью к Тортиколи?
– Я был слишком занят в цирке. Дело в том, я причесывал жирафу, а какой-то бездельник спрятал мою лестницу. Мне пришлось обходиться собственными средствами.
– Но ведь это опасно! – процедил Умберто.
– Нельзя, конечно, страдать головокружением. Но у меня крепкая голова.