Причина его одержимости
Шрифт:
– Я тебя тоже. Разве ты этого не чувствуешь? Я вся твоя. Давно вся. Так почему же ты это с нами делаешь?
– Может, потому, что не могу поверить? Столько лет, Аня. Я столько лет к тебе шел…
Наш разговор прерывает короткий стук в дверь.
– Я проверю капельницу. Как себя чувствуете? Живот тянет?
Прислушиваюсь к себе.
– Нет. Вроде бы все прошло.
– Тонус в матке – довольно распространенная история в первом триместре. Вы у нас мамочка опытная, знаете, как оно. Так что больше отдыхайте, меньше нервничайте.
– Нет, – качаю головой из стороны в сторону, а сама глаз не свожу с Кирилла, ведь это зрелище я не променяю ни на что. Вообще ни на что в этом мире… Он сглатывает, он моргает. Он трет лицо. Он мечется взглядом между мной и медсестрой. И по мере того, как до него доходит, все сильнее дрожит.
– Аня… – сипло.
– Что, Кирилл? – слизываю слезы с губ.
– Ты специально, да? Специально ввела меня в заблуждение?
– Не нравится? – Он по-детски резко мотает головой. – Мне тоже.
– Зачем? Я же в аду горел!
– Как и я, мой хороший, как и я… В аду плохо. Теперь ты знаешь.
– Это такой урок, да? – хрипит, хватая ртом воздух.
– Да. Вот такой урок. На случай, если тебе вдруг захочется по мне ударить, знай – я буду лупить в ответ. Как думаешь, чем все в итоге закончится?
– Мы все к хуям расхерачим.
– Вот именно. Разве ты об этом мечтал?
Кир ведет головой из стороны в сторону. Сползает со стула задницей на пол. Обнимает руками затылок и начинает раскачиваться. Горло сжимает страх, что я передавила. Все-таки у него хрупкая психика, а я ведь бронебойные пустила в ход. Помимо воли горько всхлипываю. Кир, все так же сидя на полу, отводит одну руку и безошибочно накрывает низ живота:
– Т-щ-щ. Тебе нельзя… нервничать.
– Так не нервируй, – истерично смеюсь я и тут же осекаюсь, когда его пальцы проникают под резинку штанов, в первый раз вот так меня касаясь. Нас… Невозможно сладкое щемящее чувство.
– Не буду.
А сам все так же сидит, на меня не глядя, обхватив голову… Чуть сдвигаюсь, чтобы до него дотянуться. В носу щекочет. И хоть я знаю, что это невозможно, несколько тысяч клеток внутри меня еще попросту не способны на это, но кажется, что наш с Кириллом малыш тянется к рукам папочки. Это самый трогательный момент в моей жизни. Даже с первой беременностью все обстояло не так. Виктор ей не очень обрадовался. А тут… Боже, Кир аж вибрирует.
– Ты как? – шепчу, зарываясь пальцами в его волосы.
– Херово. Дай мне минутку.
– Я не хотела. Но не знала, как еще до тебя достучаться.
Кирилл кивает, давая понять, что все он понимает, и медленно встает на колени, чтобы, не глядя в глаза, уткнуться лбом в мой живот.
– Тебе удалось. Я все понял. Теперь мы можем вернуться домой?
– Сначала я хочу для себя кое-что прояснить.
– Валяй.
–
На самом деле этот вопрос – тоже проверка. Пусть ответ уже мало что изменит, но все же я хотела бы знать.
– Когда я подменил ту таблетку… – шепчет Кир, задевая губами кожу. – Это был порыв, понимаешь? Я не думал вообще ни о чем. Просто поддался панике. Голосу, что гремел в ушах и подхлестывал это сделать. Потом, когда я понял, что все получилось… Нет, скорее когда ты сказала, что решила избавиться от ребенка, я… Ань, он же ты и я. Он – мы вместе. Моя самая большая мечта. Как я могу его не хотеть? Да я чуть не сдох. Ты не представляешь, чего мне стоило тебе позволить это сделать…
– Так почему же все-таки позволил?
– Потому что ребенка я мог потерять, а тебя – нет.
– А в итоге сохранил нас обоих.
– Не знаю. Я сохранил?
Он, наконец, поднимает глаза. А они красные, воспаленные… Как будто он из последних сил сдерживает разъедающие их слезы.
– Не сомневайся даже. Ты этим очень сильно облегчишь нашу жизнь.
– Просто поверить, да? – улыбается криво Кирилл. Я ерошу его волосы и киваю.
– Но мы с Аришей все же поживем немного в квартире.
– Зачем?
Ну, вот опять! Сходу в стойку.
– Затем, что я пообещала ей культурную программу перед школой. Сорвала с места. Не могу же я менять планы по сто раз на день.
– Какая программа? У тебя, блядь, угроза. Ты будешь лежать в кровати, пить сок из сельдерея и морковки…
– Кир…
– … и беречься.
Кажется, я все-таки рано радовалась, недооценив свое положение и склонность Кирилла к контролю.
– Из сельдерея и морковки? – кривлю губы. – Почему из сельдерея, господи?
– Потому что полезно.
– Не сходи с ума. Мы же это обсудили, Кир. Не души меня!
Кирилл шумно выдыхает, обдавая нежную кожу дыханием. Трется щекой.
– Я же такой, Ань. Мне нужно, блядь, понимать, что все под контролем.
Я знаю. И кайфую от этого во многих, многих моментах.
– Просто не борщи, – сдаюсь.
– Нужно обсудить, что для тебя приемлемо. Походы к врачу и на УЗИ, обследования… Это не обсуждается. Я буду рядом.
– Хорошо, – улыбаюсь, безмятежно пялясь в потолок.
– Мы поженимся.
– Ла-а-адно.
– На случай экстренных ситуаций… Если что-то пойдет не так, и встанет вопрос, кого спасать – тебя или ребенка, в приоритете всегда будешь ты.
– Боже, Кирилл, о чем ты думаешь?
– Обо всем. Я должен это контролировать.
– Псих, - беззлобно фыркаю. – Ладно. Но таких ситуаций не будет. Я ведь здоровая молодая женщина. К тому же это не первые мои роды. Вот просто уже расслабься.
– Питание, отдых, прогулки. Правильность выполнения предписаний врача. Это все я буду отслеживать.