Причуды чуда
Шрифт:
– Юля, у тебя всё нормально? Ты плохо спала?
– Ой, Людмила Сергеевна, а я и не заметила, как вы вошли! Всё в порядке, просто задумалась немного, – сконфузившись от того что её застали врасплох, Юлия Павловна подняла глаза на соседку, та стояла перед ней в кофточке белёсо-голубоватого цвета, которую до этого ни разу не надевала. По крайней мере, раньше она на Людмиле Сергеевне ее не видела.
– Как вам идёт эта блузка! – вырвалось у Юлии Павловны.
И только после этих слов, произнесённых неосознанно, наспех, в мозгу Юлии Павловны сверкнуло воспоминание о том, какого цвета она была во сне. Тот самый оттенок! Видимо, лицо у неё выражало в этот миг такую вселенскую растерянность, что соседка улыбнулась Юлии Павловне, подошла к ней ближе
И ощущение родства с соседкой проклюнулось в ней подобно ростку из семечка, с каждым днем набирая силу и укрепляясь в своей правоте.
Глава 5 Колокольчик беды
Такая идиллия продолжалась примерно с полгода, пока не случилась беда. Она подкралась неожиданно, как зима в сентябре, когда вчера ещё всё цвело и зеленело, а сегодня везде лежит снег. Будто все это время беда медленно надвигалась, заполняя пустые уголки своей вязкой тенью, украдкой сочилась сквозь щели, оборачиваясь внезапным ночным кошмаром, память о котором полностью исчезает утром рабочего дня, с его подступающими проблемами. Нависала над головой непонятно откуда взявшимся напряжением, которое, впрочем, улетучивалось так же быстро, как и возникало. Пока, наконец, не стала заметной невооруженным глазом.
Как известно, с началом четвёртого квартала во всех организациях кипит напряженная работа: надо успеть закрыть объекты в срок, добиться, чтобы все сделанное приняли заказчики. Если есть ошибки, исправить их незамедлительно, поэтому сверхурочные часы приветствуются и кое-где даже становятся обязательными. Не минула чаша сия и Юлию Павловну. Домой она теперь приходила затемно, поэтому вечерние чаепития с соседкой стали удаваться лишь от случая к случаю. Да и Людмила Сергеевна в это время реже начала появляться на кухне, ссылалась то на усталость, то на легкое недомогание, то на поздний час, то на интересное кино по телевизору… Закончилась и совместная стряпня разных вкусностей, закончилась без слов, просто тихо сошла на нет.
Выходные для Юлии Павловны пролетали стремительно, в заботах. Времени едва хватало на готовку еды на следующую неделю, стирку, приборку и прочие мелкие домашние дела. Тем более что порой приходилось выходить на работу даже по субботам. В квартире понемногу утвердилась атмосфера, которая бывает в зале ожидания аэропорта или вокзала. Слабый налёт безразличия ко всему, лёгкий не уют, желание скорее забиться в свой уголок и никого не видеть.
Вымотанная до крайности, Юлия Павловна вообще мало что замечала вокруг, голова её была занята исключительно производственными вопросами, всё остальное отступило даже не на второй, а на третий или четвёртый план. Поэтому сперва она не придавала значение зловещим знакам, предвещающим грядущие проблемы. Считала, во всём виноваты накопившаяся усталость и её природная мнительность. Последняя выражалась в неизменной убеждённости женщины – если какая-то неприятность может приключиться, значит, так оно обязательно и будет. Причём, в самой тяжёлой форме. Зная себя, она решительно гнала мрачные мысли. И какое-то время это удавалось.
То, что предчувствия её не обманули и случилась беда, Юлия Павловна поняла, когда однажды в пятницу вечером заметила – печенье в стеклянной вазе на кухонном столе, которое она по инерции продолжала печь в редкие свободные минуты, и которое так нравилось Людмиле Сергеевне, на этот раз вообще не тронуто. «А ведь ваза не пустеет уже пару недель кряду, раньше такого никогда не было», – вдруг осознала женщина и удивилась, почему она обратила на это внимание только сейчас. Даже не задумываясь об этом вопиющем факте в горячке насыщенных заботами рабочих дней и дурмане накопившейся усталости.
Мысль о не съеденном
Ей казалось, что она уснёт, едва коснётся ухом подушки. Контора Юлия Павловны «авралила» уже которую неделю, женщина постоянно варилась в эмоциональной каше доведённых до кипения безотлагательных дел, приправленной острым перчиком начальственного негодования и постоянной накачки, и вымоталась так, что пару раз засыпала с зубной щеткой во рту и просыпалась лишь когда втыкалась головой в зеркало над умывальником. Но именно сегодня сон почему-то не шел, что-то не давало Юлии Павловне покоя, что-то тревожило её. Но сколько бы ни силилась, женщина никак не могла вычленить из потока разнообразных мыслей, проносящихся ежесекундно в голове, ту, которая внесла смятение в её душу. Только тревога словно одинокий зимний колокольчик тихо позванивала внутри, да сердце слегка ныло в груди.
– Нет, так не пойдет, – решила измаявшаяся от череды тяжёлых дум Юлия Павловна,– надо вернуться на место событий. Туда, где зародилась эта тревога, на кухню, и постоять там, посмотреть, ощутить заново, понять что не так. А ведь здесь явно что-то не так…
С этой мыслью она накинула халатик и опять отправилась туда, откуда пришла совсем недавно. Щёлкнув выключателем, Юлия Павловна вошла, остановилась посреди кухни и стала припоминать, что за мысль встревожила ее, что не дает ей покоя. Она обвела взглядом по периметру все пространство, и когда это не помогло, подошла к столу, села, положив руки перед собой. И тут её взгляд упал на пирожницу с печеньем.
– Вот! Пирожница! Она почти полная, – Юлия Павловна мгновенно вспомнила, именно на нетронутое печенье она обратила внимание за ужином. Колокольчик в голове зазвучал заметно громче. Юлия Павловна попробовала освежить в памяти, когда она в последний раз видела Людмилу Сергеевну.
– Позавчера я пришла совсем поздно, свет у Людмилы Сергеевны уже не горел. – стала перечислять Юлия Павловна вслух, – Вчера вечером соседка мельком выглянула из своей комнаты, когда я затворяла входную дверь. Я пожелала ей спокойной ночи, а сегодня я её и вовсе не видела, хотя пришла раньше.
Женщина снова огляделась по сторонам. По углам скопилась не бросившаяся ранее в глаза пыль, кое-где на полу белели крошки.
– Быть не может. Людмила Сергеевна никогда не допускала на кухне такой беспорядок. Значит, она не делала уборку уже давно.
Колокольчик непрерывно звенел в голове, впрочем, это был уже не колокольчик, а какая-то пожарная сигнализация. Юлия Павловна закрыла ладонями уши, пытаясь не слушать её раздражающий звон. Но звон никак не утихал и теперь раздавался у Юлии Павловны внутри гулко и громко как набат. Кое-как уняв возникшую противную дрожь в пальцах рук, для чего пришлось встать, выпить стакан воды и ополоснуть горевшее лицо, Юлия Павловна призвала себя к спокойствию. По опыту она знала, подавить набегающую и стремительно поглощающую её панику можно лишь с помощью логики. Этому женщину научил, конечно же, покойный муж Саша.
«Для начала убедись, что Людмила Сергеевна действительно почти не бывает на кухне, – приказала своему трусливому «я» Юлия Павловна, – а только потом уже можешь паниковать. Вдруг всё совсем не так, как кажется на первый взгляд».
Набравшись наглости, Юлия Павловна тщательно обследовала шкафы и холодильник своей соседки. В хлебнице она обнаружила заплесневелые остатки хлеба, мусор из ведра давно не выбрасывали и оттуда ощутимо пованивало. В холодильнике Людмилы Сергеевны витал отчётливый гнилостный душок: два дохлых огурца замылились, помидор пошёл бугристыми пятнами, а суп в кастрюльке покрылся неопрятной серой пеной.