Причуды любви
Шрифт:
«Мы не хотим, — заявляют шведы, — чтобы наши дети знакомились с физиологией на чисто эмоциональном уровне. Пусть их чувства будут освещены разумом».
А директор научно-исследовательского института фру Май Бергстрём-Валан добавляет: «Людей надо научить обращаться с сексом так же, как с ножом и вилкой». В сущности, ту же задачу ставили перед собой и древние, создавая свои энциклопедии любви.
Рационализм шведов нельзя назвать кощунственным, ведь они никогда и не окружали физиологию литургическим таинственным ореолом. Жажду наслаждения они считают чем-то вполне естественным, а счастье, по их мнению, проблема сугубо личная. Никого из шведов не удивит, например, что игрушки, деревянные лошадки, кубинские сигары выставлены в витринах на фоне цветных диапозитивов с обнаженными женскими прелестями.
Как-то раз мне попалась такая реклама: «Наши продавщицы в роскошной эротической атмосфере демонстрируют на практике все достоинства предлагаемых товаров». И это вовсе не распутство, а коммерческая основательность.
Шведы, считающие стыдливость пороком номер один, сорвали с любви все покровы таинственности и теперь, похоже, ищут новых эротических стимулов. Когда все дозволено, рано или поздно наступает пресыщение и срочно требуется какой-либо запретный плод.
Девичество считается ненужной обузой, и в годы Джульетты невинность для большинства юных шведок — это лишь воспоминание о прошлом. Давно минули времена, когда Стриндберг шокировал публику перипетиями Юлии, неудовлетворенной юной буржуазки, которая в ночь Святого Иоанна при ослепительном огне фейерверков, после обильных возлияний презрела социальные различия и проповеди лютеранских священников и принесла свою девственность в жертву официанту Жану. «Какой стыд! — возмущались зрители. — Девушка из хорошей семьи — в объятиях лакея!» «Спасите мое имя, спасите мою честь!» — кричала затравленная девица и покидала сцену, размахивая опасной бритвой.
Теперь об этом без усмешки вспомнить нельзя. А все-таки не хотелось бы, чтоб под натиском практицизма притупились острота чувств, горечь разочарований, накал страстей или тихое блаженство истинной любви.
Знаменитая Лив Ульманн, которая в течение пяти лет была спутницей Ингмара Бергмана, вспоминая о юных годах, признается: «Я противилась наслаждению из страха совершить какую-нибудь неловкость. А больше всего боялась, видимо, запачкать передничек благонравной девушки. Ведь стереотип мышления сломить очень нелегко. И вдруг со мной словно что-то случилось — радость оглушила меня… Мы молча гуляли по пляжу, ничего друг другу не обещая и ничего не боясь. Мы прятали монеты в местах, где вдвоем испытали счастье… Должно быть, наша любовь родилась из обоюдного одиночества. Я так нуждалась в опоре, а он мечтал о женщине, которая бы его понимала. Но всему на свете приходит конец. Один человек не может надолго стать собственностью другого».
На одной из площадей Копенгагена стояла раньше скульптура микеланджеловского Давида. Но в один прекрасный день кто-то придумал, что нагота этого красавца оскорбляет нравы. Давида упрятали подальше, в зелень парка. И никому не показалось абсурдным решение властей — во всяком случае, никто не осмелился оспаривать внешние приличия.
И в том же Копенгагене, буквально на каждой рекламе, в каждой витрине, красуются мужские и женские половые органы, причем сработанные грубо, без всякой артистичности. Но опять-таки никто по инерции не протестует. Истегад — улица магазинов, торгующих эротическим товаром; здесь часто устраивают представления, мягко говоря, выходящие за рамки приличий. Поэтому сюда стекаются толпы иностранцев. Вообще-то, именно датчане первыми узаконили порнографию, сочтя ее «естественной потребностью, ни в коей мере не нарушающей устои общества».
«Психология скандинавов не приемлет, когда детям дарят оружие, и приветствует в качестве подарков атласы по сексуальному воспитанию», — пишет Альберто Арбазино. Некоторые психологи даже утверждают, что эротические картинки избавляют от нервных потрясений и что миф о сексе в любом случае надо развенчать.
В крестовом походе против предрассудков датчане изобрели Love Show — спектакль с участием всех зрителей. На сцене юноша и девушка или две девушки, они солируют, а зрителей приглашают к ним присоединиться. Аккомпанементом
Есть бассейны, где голые мужчины и женщины купаются вместе, и это тоже никого не Шокирует. Северяне абсолютно лишены эротического воображения: скажем, для нас, итальянцев, голая женщина — это голая женщина, а для датчанина, норвежца, шведа она либо вещь, либо сложная психологическая проблема. Секс в Скандинавских странах — не пища для анекдотов и двусмысленных намеков, а предмет вдумчивого анализа. С 1971 года в итальянских школах тоже введено обязательное изучение сексологии. И уж тут сочинители анекдотов расстарались, как нигде. Привожу пример:
— Почему улетают аисты? — спрашивает учитель.
— Потому что мы сами научились делать детей, — отвечает Пьерино.
У северян другая шкала ценностей. Там девственность не синонимична «чести», как у нас. Поэтому девушки легко, без романтических терзаний идут на близость. Они хотят любить и любят — остальное не в счет.
Зачастую там, где мы ощущаем эротически возбуждающий привкус, северяне совершенно его не чувствуют. Им и сама эротика представляется чем-то обыденным, со всех сторон изученным, многократно объясненным, и они гордятся этим своим вкладом в современную культуру. Впрочем, сексуальная свобода — лишь составная часть мировосприятия, основанного на индивидуализме.
О духовном складе разных народов много говорят и пишут. Так, в одном трактате по физиологии мне попался рейтинг женской привлекательности. Первое место там, помнится, занимали грузинки, второе — француженки из Арля, за ними шли — кто бы мог подумать? — жительницы нашего приморского Чезенатико, а на четвертом месте были шведки.
Всем известно, что скандинавские женщины гораздо более инициативны и темпераментны, чем мужчины. Может быть, именно поэтому туристки с севера так гоняются за итальянцами — в прессе это уже стало притчей во языцех. Мне рассказывали, как одна студентка из Упсалы залепила пощечину молодому итальянцу, который после танцевального вечера провожал ее в гостиницу и вел себя как истинный джентльмен. «Какой же ты итальянец, если даже не попытался меня поцеловать?! — воскликнула «пострадавшая». — Неужто я такая уродина!»
Однако не надо впадать в крайности, как один наш известный поэт, приехавший в Хельсинки. Ему приглянулась горничная в гостинице, и он, памятуя о свободных нравах северянок, решил не терять времени: разделся догола и звонком вызвал горничную. Она явилась, увидела незадачливого эксгибициониста, покачала головой и исчезла. А вскоре вернулась в сопровождении двух здоровяков, настойчиво пытавшихся препроводить служителя муз в сумасшедший дом.
Как бы ни были гибки рамки морали, все же ни мужчины, ни женщины не желают попадать в скандальные ситуации. Кстати, «скандал» — типично скандинавское слово. Один скандинавист как-то заметил, что Гедда Габлер — это воплощение страха общества перед публичным скандалом.
Многие считают, что своей независимостью, раскрепощенностью скандинавские женщины обязаны королеве Кристине, опередившей свою эпоху. Эта женщина знала семь языков, была математиком и астрологом, изучала философию и дипломатию, посещала лекции Декарта и скакала на коне как заправский кавалерист.
Белобрысая и угловатая, Кристина потрясла все королевские дворы Европы своими многочисленными любовными связями. Страсть к наукам не отвратила ее от жажды острых ощущений. В конце концов она себе нажила нервное расстройство и пыталась вышибить клин клином, еще чаще давая балы и меняя любовников. Она не признавала брак, но не мужчин, как нынешние феминистки. В один прекрасный день власть ей наскучила, она отреклась от престола, сменила веру и образ жизни. Она устала носить тяжелое королевское облачение: золотой скипетр, мантию из синего бархата, отороченную горностаем, которую сменила на костюм пажа. Подстригшись «под мальчика» (опять же предвосхищая нынешнюю моду), она умчалась на белом коне искать приключений. Словом, Кристина была бунтаркой и антиконформисткой, что часто случается с отпрысками знатных фамилий.