Приданое для Царевны-лягушки

Васина Нина Степановна

К половине одиннадцатого Платон застыл неподвижным божком перед курительницей, которую соорудил Гимнаст в большой столовой. Сквозь дымок он наблюдал за отточенными движениями маленькой, ярко раскрашенной женщины, подающей ему чай под «Аквариум» Сен-Санса в исполнении трезвого скрипача.

В это самое время – в десять тридцать вечера – Федор Омолов завалил своего брата с одного удара в висок. Было это в спальне Платона. Вениамин упал у кровати.

Аврора, с разбега вскочившая на кровать, тут же опустила сверху на голову Федора аквариум с белыми лягушками, который

она схватила в гостиной, как только услышала, что братья ругаются. Аквариум в четыре литра принадлежал Илисе – вместе с пианино и большим чемоданом он составлял, как та любила пошутить, ее приданое. Федор упал на брата, залив его спину водой и кровью из разбитой головы, а сверху на мокрого Федора свалились лягушки, запутавшиеся в водорослях.

За всем этим весельем наблюдало хрупкое чудесное создание, голое и с личиком ангелочка – маленькая светловолосая красавица, сидящая на письменном столе. Забравшаяся туда с ногами, она хохотала и стучала от восторга в столешницу розовыми пятками.

– Вы только посмотрите! – подвывала от смеха красавица, показывая пальцами на испачканную кровью белую лягушку.

Смотреть было некому. Братья неподвижно лежали друг на друге на полу. На кровати валялась без чувств Аврора.

Платона в квартире встретила Илиса. Притихшая и серьезная, своим видом она сразу насторожила Платона, но такого он, конечно, не ожидал.

Племянники – оба с перевязанными головами – лежали на разложенном диване в гостиной и вдвоем разглядывали книгу. Платон издалека увидел, что это «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, и даже успел подумать, что ему не очень нравится это издание из-за рисунков Доре, прежде чем испугался до подкосившихся ног.

– Кто это сделал? На вас покушались? Милицию вызывали?..

Племянники удивленно посмотрели на Платона, потом – друг на друга, затем – на Илису.

– Платон Матвеевич, я принесу тебе выпить, – уверенно предложила Илиса.

– Какое – выпить? Надо что-то немедленно делать! Я позвоню Птаху, пусть он приставит охрану!

– Не надо охраны, – усадила его Илиса. – Никто ни на кого не покушался. Они сами подрались.

– Подрались?.. – не поверил Платон. – Да почему?..

– Из-за меня, – спокойно объяснила Илиса, глядя прямо ему в глаза.

– Из-за тебя? – он отмахнулся, словно отгоняя неприятный запах.

– Да. Я им нравлюсь обоим. Но ты не беспокойся. У Федора небольшая резаная рана на голове, а у Вениамина гематома на виске. Федору я наложила лечебную травку под пластырь, а Венечке – привязала рассасывающий компресс.

– Когда же? – нашел в себе силы простонать Платон.

– Вчера вечером. Где-то в половине одиннадцатого. Федор ударил Веню, а Аврора – Федора.

– Аврора разбила Федору голову? – не поверил Платон.

– Она подкралась сзади и – шарах! – сверху мне на башку аквариум с лягушками, – вдруг громко прокричал Федор.

– Федя, мы же договорились, что ты не будешь разговаривать, пока не пройдет звон в ушах, – с терпением вышколенной медсестры напомнила Илиса.

– Где Аврора? – решительно встал Платон.

–

Платон Матвеевич, у Авроры наступил сильный шок после всего происшедшего, она не реагирует на раздражители. Пришлось уложить ее в твою кровать...

– В мою кровать? – схватился за голову Платон.

– Я не знала, когда ты приедешь, к вечеру она придет в себя, мы бы все убрали...

– Сейчас я ей устрою такой раздражитель! – Платон рванулся в коридор, отталкивая ставшую на пути Кваку.

– Давай, придурок! Иди сюда, я тебе покажу! – вдруг раздалось из спальни Платона.

– Кто это сказал? Это она сказала? – застыл Платон, не веря своим ушам.

– Я же говорю – тяжелые последствия... – объяснила Илиса, утаскивая его от двери в комнату.

Платон ринулся в спальню.

Аврора, дрожа, сидела на его кровати и смотрела на дверь с выражением загнанного животного, которое так просто врагу не сдастся.

– Явился, идиот! – прорычала она. – Приехал, здрасьте! Я тебя предупреждала? Предупреждала. Ты что-нибудь сделал? Ни-че-го!! Эта сволочь ударила Венечку в висок! Он же мог убить его, понимаешь, ты, тупой кабан?!

У Платона пропал дар речи. Когда он откашлялся, собираясь с мыслями, первым делом потребовал:

– Немедленно убирайтесь из моей кровати!

Аврора заметалась на четвереньках по пуховому стеганому одеялу.

– Плевала я на твою кровать – тьфу!

Она несколько раз плюнула, переползая с места на место, потом устала и затихла, скорчившись, закрыв голову руками. Платону была видна ее согнутая спина, выступающие сзади из-под ягодиц ступни и перекрестье худых предплечий на взъерошенном затылке.

– Я хочу, чтобы вы вылезли из моей кровати и вообще покинули мой дом, – потребовал Платон твердым уверенным голосом, хотя вид скорчившейся женщины тут же вызвал в нем жалость и отвращение.

– Ладно, – неожиданно согласилась Аврора, выпрямляясь. Сидя на коленках, она смотрела на Платона с жалостью и... отвращением! – Я покину ваш дом через несколько дней.

– Немедленно, – приказал Платон.

– А вот это видел? – бросившись на живот, чтобы оказаться к Платону ближе, она продемонстрировала ему снизу напряженный до побелевших косточек кукиш. – Уеду, когда сказала. Будешь гнать – отравлю, квартиру сожгу.

Платону стало стыдно и почему-то скучно. Он взял ее все еще судорожно сведенную руку в свою, сжал и предложил:

– Пойдемте чаю выпьем. Все лучше, чем собачиться здесь.

Аврора сразу обмякла и закрыла глаза, спрятав вспыхнувшее лицо.

Пить чай собрались впятером. Племянники смотрели на Аврору спокойно, Илиса подрядилась помочь с накрыванием на стол, но была отодвинута в сторону домработницей. Всего-то и разбилось – пара чашек. Платон достал бутылку коньяка. Увидел, что она початая, посмотрел долгим взглядом на Аврору, та только виновато пожала плечами.

Сидели молча.

Федор раскрыл книгу в месте, которое он отметил, загнув лист углом. Платон от такого варварства вздрогнул, поморщился и долго еще смотрел полными боли глазами, пока Федор искал нужное место.