Придет время
Шрифт:
Еще долго, как снежинки в лучах уличного фонаря, роились в голове женщины, оставленной на произвол судьбы где-то затерявшимся кормильцем, невеселые думы. Забылась под утро, будто провалилась в глубокую яму.
Голод не тетка. Вскоре безденежье опять заставило Екатерину искать спасительный приработок.
– Людка, – оторвала она от книжки дочь, придя в субботу с работы, – завтра пойдем с тобой к тете Нюсе, уберем у нее в комнате.
– А кто такая тетя Нюся?
– Одинокая больная женщина, недалеко живет.
– Хорошо, – ответила Людка и снова уткнулась в книжку.
В многодетной семье Никитиных, живущей в двух небольших комнатках, одна из которых служила кухней, уединиться было невозможно. Вот и сейчас Витька верхом скакал на стуле. «Но, но, но!» – разносилось по всей квартире. Светка укладывала спать потрепанную куклу. «А-а-а», – тихо напевала она, затаившись с «дочкой» в углу. А Валька сидела рядом с сестрой за столом и что-то писала в тетрадке. Но Людка не обращала никакого внимания на шум и гам. Она упивалась «Русланом и Людмилой» Пушкина. Уборка у какой-то там тети Нюси не испугала ее и не отвлекла от приятного занятия – чистить, натирать, мыть девочка не боялась. Екатерина с малолетства приучала детей к физическому труду, и они каждый день в меру своих силенок помогали матери по домашнему хозяйству.
Впустив струю февральского холода, Екатерина со старшей дочерью вошли в маленький коридорчик чужого жилья и постучали в дверь комнаты.
– Входите! – послышался оттуда женский голос.
– Здравствуйте! Можно к вам? – войдя в тесное помещение, поздоровалась Екатерина.
Робко, следом за матерью вошла и поприветствовала хозяйку и Людка. Женщина уставилась на гостей больным взглядом, подождала продолжения.
– Я – Катя, – представилась Екатерина, – а это моя дочь Люда. Лена Прокофьева – мы вместе с ней работаем – сказала мне, что вам нужна помощь, – объяснила она свой приход.
В небольшой, тесно заставленной мебелью комнате, на кровати, спустив ноги, сидела хозяйка квартиры. Людку поразили размеры ее фигуры. Женщину будто накачали насосом для велосипеда. Ее руки, ноги, туловище, лицо – все было раздуто до предела. Казалось, легонько тронь ее иголкой, и она лопнет, как воздушный шарик.
– Проходите, не стесняйтесь, – тяжело дыша, проговорила женщина. – Да, я просила Лену найти мне помощницу. Сама, как видите, сделать уборку не могу. Раздевайтесь! Все необходимое для работы – в коридорчике.
Пока вычищали от мусора и пыли комнату, разговорились.
– Катя, у вас четверо детей? – то ли спрашивая, то ли утверждая, заговорила хозяйка квартиры.
– Да, четверо, – подтвердила Екатерина, складывая в таз грязную посуду.
– Как вы с ними справляетесь? Наверно, нелегко вам?
– Старшие помогают, Людка да Валька. Они у меня молодцы!
– А у меня детей нет, – с горечью проговорила Нюся. – Ни мужа, ни детей.
Екатерина промолчала: не любила она лезть людям в душу. Захотят – сами расскажут о наболевшем. Большинство одиноких людей разговорчивы. Женщине, которая из-за болезни не могла выходить из дома, хотелось поговорить.
– Сейчас я на пенсии, а работала бухгалтером, – изливала душу больная. – Работа не пыльная, с людьми. Получала неплохо – было, за что обуться и одеться. Это сейчас я на тумбу похожа (кривая усмешка пробежала по ее лицу и исчезла), а так была фигуристой и на лицо ничего.
Людка, вытирая на прикроватной тумбочке пыль и переставляя бутылочки с лекарствами, взглянула на тетю Нюсю. Короткие растрепанные волосы каштанового цвета с проседью, припухшие веки, обвисшие щеки, двойной подбородок и бледные губы – вовсе не красавица. Но ожившие от воспоминаний синие глаза, правильной формы нос говорили о том, что на эту женщину когда-то заглядывался не один мужчина и не одна соперница втайне завидовала ей.
– От кавалеров отбоя не было, – с перерывами делилась пережитым Нюся. – Особенно меня добивался один инженер, Соколов Юрий Витальевич. Нечего говорить, импозантный был мужчина. Жаль только, что женат. Ухаживал он за мной очень красиво. Приходил ко мне с цветами, шоколадными конфетами. Чай попьем – я его и прогоню: иди к своей жене. На чужом несчастье своего счастья не построишь. Не знаю, чем бы все это закончилось, но погиб мой воздыхатель в автокатастрофе.
Женщина замолчала. Было слышно ее затрудненное дыхание и чмоканье мокрой тряпки – Екатерина домывала пол.
– С тех пор я одна: ни с кем свою жизнь не разделила, – досказала задумчиво Нюся.
Екатерина расстелила тряпку у порога. Людка в это время уже ждала мать.
– Кажется, все! – Екатерина направилась к умывальнику.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила помощниц больная. – Вот вам пять рублей. А под кроватью возьмите баночку вишневого варенья. Если сможете, приходите через неделю.
Невыносимо стыдно было Екатерине брать плату с больной пенсионерки за незначительную, на ее взгляд, работу. При случае сама последнее бы отдала. Но дома ее ждали голодные дети, и Екатерина, сердечно поблагодарив женщину, взяла.
– Мам, – по дороге домой спросила у матери Людка, – а почему тетя Нюся не вышла замуж за другого мужчину?
– Я думаю, очень любила Соколова, – задумчиво ответила мать и, помолчав, досказала: – Счастливая и несчастная женщина.
Вечером семейство Никитиных уплетало густое, засахаренное, казавшееся необыкновенно вкусным варенье с хлебом, пило дешевенький чай и было чрезвычайно довольно. Екатерина с Людкой до самого отъезда в Каракалпакию ходили убирать у Нюси, а та платила им, чем могла: деньгами, вареньем и историями из своей и чужой жизни.
Глава 10
Долгожданной радостью пришла, наконец, весна. Она в Узбекистане роскошная. В этом солнечном крае народ о весне говорит так: «Наступил хамаль – все кругом набухает». Сначала весь растительный покров наполнился живительным соком, окреп, а затем зацвел ошалело и дурманяще, словно не воздухом дышишь, а куришь кальян, до отказа набитый травами и цветами.
Несмотря на то, что от Николая очень редко приходили какие-либо известия, Екатерина вздохнула свободнее: вешнее движение природы подарило ей ожидание близких перемен. Скоро конец учебного года. Она с детьми поспешит в далекую Каракалпакию, где, очевидно неплохо, устроился ее муж, отец их четверых детей.