Придет время
Шрифт:
Времени до отъезда оставалось немного. Надо было подумать, куда девать пожитки. Их невесть сколько, но все не увезешь. Продать? Конечно, можно, но кто знает, как сложится жизнь. Нет, лучше у кого-нибудь оставить. У кого? У Люськи? Та такая же, как перекати-поле: сегодня – здесь, завтра – там. У Насти? Живет одна, с Лилькой. Мужиков водит. Пропьют! Екатерина ломала голову, но придумать ничего не могла.
В чайхану в очередной раз привезли уголь, и чайханщик Улугбек, зная, что женщине позарез нужны деньги, снова позвал Екатерину помочь с разгрузкой топлива. Между молодой женщиной и Улугбеком давно установились приятельские отношения. Бывало, живой, разговорчивой русской мужчина давал деньги в долг, угощал пловом, шурпой или мантами. Екатерина понимала, что неспроста смазливый узбек так внимателен к ней и щедр. У азиатов кровь горяча. Смотрят на привлекательную женщину, особенно на славянку, как удавы на добычу. А тут еще мужа давно рядом нет, место свободно. Притворяясь наивной простушкой, она повода для сближения не давала, а гостинцы брала как плату за работу и несла детям.
– А, Катья! Салом алейкум! – в очередной раз заиграл масляными глазами ей навстречу Улугбек. – Как дела?
– Дела как сажа бела, – усмехнулась Екатерина. – Вот уезжать собираюсь.
– Зачем уезжать? – приподнял брови чайханщик. – Живи в Риштан. Что мешает?
– Не хитри, Улугбек, сам знаешь, что мешает. К мужу ехать надо.
– Муж – карашо. Муж – любов.
Екатерина пропустила мимо ушей опасные слова сластолюбца.
– Не знаю вот, куда вещи деть: все не увезу, – неожиданно для себя вдруг пожаловалась она.
– Зачем не знаю? Моя оставляй, – предложил Улугбек.
Екатерина с интересом взглянула на приятеля. А почему бы нет? Живет с семьей, в своем доме. Никуда не денется из городка. Нежадный – на чужое добро не зарится.
–А жена не будет против? – снова усмехнулась она.
–Зачем против? Я сказаль – жена сделаль.
– Хорошо, – кивнула головой Екатерина, – после работы зайти сможешь? Покажу, что надо будет к тебе перевезти.
– Якши, – пристально взглянув на приятельницу, к которой ему не раз хотелось прижаться, да покрепче, чайханщик понес клиенту заказ.
Екатерина привычно схватила лопату и принялась за работу.
Чайхана, или чайная, – особое место. Это и столовая, и клуб, и ресторан, одним словом, заведение, без которого не может обойтись ни один азиатский город, ни один кишлак. Пользовалась чайхана популярностью и в Риштане.
На широких деревянных топчанах, покрытых шерстяными паласами, поджав под себя или скрестив перед собой ноги, в риштанской чайхане любят отдыхать местные жители-мужчины. С удовольствием сюда заходят и гости. Каждый посетитель этого заведения обязательно закажет ароматный зеленый чай. Его подают в маленьких расписных чайниках, а пьют из пиал – круглых чашек без ручек. И чайнички, и пиалы местного производства. В большом почете у гостей и любимые национальные блюда узбеков: шашлык, плов, шурпа и обязательно свежие лепешки.
Под ласковыми лучами весеннего солнца отдых в чайхане особенно хорош. А если еще там окажется хафиз с чудесным голосом, считайте, что вам здорово повезло: риштанские певцы славятся на всю страну.
Екатерина трудилась с черного хода заведения, поэтому хафиза не видела, но проникновенный голос мужчины, который, конечно же, пел о любви, долетал до нее и будил в сердце молодой здоровой женщины неясные желания.
Вечером дети с удивлением глазели на незнакомого человека, пришедшего вместе с матерью.
– Это дядя Улугбек, – представила им незнакомца Екатерина. – Он возьмет к себе наши вещи. Мы ведь все не увезем, правда?
После осмотра вещей сели ужинать. Малыши сначала с недоверием и опаской поглядывали на чужого дядю, затем постепенно успокоились и к концу ужина признали его за своего: Улугбек, коверкая русские слова, смешно им подмигивал и шутил. Девочки постарше, изредка бросая на гостя короткие взгляды, застенчиво работали ложками.
Уложив детей спать, Екатерина закрыла дверь в спальню и вернулась на кухню. Улугбек не уходил.
– Катья, мая вино есть. Кароший. Давай выпьем? – он пытливо посмотрел на женщину.
Катя знала, что за этим может последовать. Прогони она сейчас настойчивого ухажера, он уйдет и слова не скажет. Мужчина не наглый. Но ей не хотелось его прогонять. Уже много месяцев никто не смотрел на нее так нежно и призывно, никто не помогал ей так от души, как это делал симпатичный узбек.
– Давай, – просто сказала она и поставила на стол стаканы.
Они пили терпкое красное вино и говорили о чем-то неважном и легком. И ее душа, и тело, истосковавшиеся по мужским ласкам, все таяли и таяли, как асфальт под горячими лучами солнца. Сейчас она не хотела помнить о том, что замужем, что у нее четверо детей и что наступит завтра, когда ей будет ужасно стыдно за то, что произойдет сегодня.
Улугбек уловил это мгновение ее полной покорности ему, красивому и сильному мужчине. Он не спеша поднялся и выключил свет. Затем в полутьме отыскал руки Екатерины и потянул ее к себе. Она не стала сопротивляться, и два жаждущих друг друга существа слились в едином порыве непристойной, но такой желанной страсти.
Среди ночи Людку разбудили неясные звуки. Она затаила дыхание и стала прислушиваться. Звуки слышались с кровати, где спала мать. Вот кто-то что-то сказал. Легкий приглушенный смешок. Затем четко произнесенные слова:
– Тише! Кажется, Людка проснулась.
– Нет, спит.
Девочка узнала голоса. Лицо ее вспыхнуло. Мать с мужчиной! Что они там делают? И вдруг ее осенило: конечно же то, что делала с ней когда-то Лилька, что делают мужчины и женщины, когда, раздевшись, ложатся в постель. От этих мыслей она вспотела, но не двигалась. Так и лежала неподвижно, пока снова не погрузилась в глубокий сон.
Проснувшись поутру, дочь увидела мать на кухне. Та готовила завтрак и выглядела немного смущенной и какой-то расслабленной, умиротворенной.
– Доброе утро! Как спалось? – Екатерина испытующе посмотрела в лицо дочери, но ничего на нем не прочла.
– Хорошо, – ответила Людка и пошла к умывальнику.
Людка умела хранить тайны. А их у нее было уже две: любовь к Женьке Воронину и ночное приключение с Лилькой. Если маме хорошо, значит, у Людки появится еще один секрет. Она будет молчать, и ни одна живая душа никогда ничего не узнает.
Глава 11
Обычно у Людки к концу учебного года откуда-то появлялась чрезмерно деятельная трудоспособность. Ее не расслабляли ни повторение уже изученного на уроках, ни мысль о скорых каникулах, ни наступающая жара. Изо дня в день она подолгу просиживала над книгами и зубрила домашние задания. Сейчас же все было иначе. Отличница нехотя открывала дневник, быстро писала в тетради и, полистав несколько минут учебники, безразлично откладывала их в сторону. Одна мысль будоражила ее: она скоро уезжает!