Придорожная собачонка
Шрифт:
Слово «лес» сегодня вызывает иные, чем раньше, ассоциации. Леса в прежней Польше, например, были смешанными, с преобладанием высокоствольного дуба, граба и липы, то есть не имели ничего общего с нынешними хилыми сосняками. Сетования в «Сатире» Кохановского относятся, очевидно, к тому времени, когда в Польше вырубили лиственные леса. Трудности их восстановления и более быстрый рост хвойных деревьев изменили пейзаж. В странах, где веками занимаются лесоводством, выращивают наиболее окупаемые сорта строевого леса. Так обстоит дело и в Японии. Киото лежит среди холмов, окруженных огромными кедровыми лесами густой посадки, — вероятно, это свидетельствует о том, что в японском деревянном домостроительстве тонкие брусья нужнее, чем балки.
Лес побуждает воображение, стихи о лесе на многих языках
6
Артур Гроттгер (1837–1867) — польский художник, один из ведущих представителей романтизма в польской живописи.
Пан Хадеуш
Пан Хадеуш, или просто Хад, как его называли школьные друзья в Вильно, не был так невинен, как думала его двоюродная сестрица Селимена, которая по старинному обычаю кузин соблазнила его, а потом, когда он женился на богатой наследнице, плясала на их свадьбе. Владелец прекрасного имения, вскоре породивший множество чад, всеми уважаемый ясновельможный пан Хадеуш был не без греха — но не в том смысле, чтобы стать героем чертовски грустной баллады о бедной селянке Зосе, которая из-за него бросилась в реку и превратилась в рыбку. С ним случилось нечто иное, и этот случай — правда, тоже отчасти свидетельствующий о сословном неравенстве — мог бы вызвать у кого-нибудь желание написать рассказ.
Так вот, пан Хадеуш как-то в молодые годы шел, насвистывая, с ружьем за плечами, по орешнику и встретил Карусю, о которой знал, что она живет в прислугах в хате возле леса и что о ней отчего-то идет дурная слава. Происшедшее затем не поддается описанию, ибо не поддаются описанию ситуации, из которых нельзя выжать ни капли психологии. Они не обменялись ни словом. Она обняла его, и они упали на траву рядом с тропинкой. В голове пана Хадеуша не пронеслось ни одной мысли — ни пока это происходило, ни потом, когда они лежали рядом и когда обнялись снова. Ни о чем он не думал и выходя из орешника и направляясь к белым стенам усадьбы. А возможно, мысли были, но совершенно особого свойства, вынужденные обходиться без слов. В слова они облеклись нескоро, спустя годы, — тогда же появились вопросы, на которые не находилось ответа.
Пан Хадеуш признавался себе, что никогда в жизни не испытывал ничего подобного: ведь сознание отключается с трудом, они же отдались друг другу целиком и полностью, ничего не сознавая, лишь ощущая блаженство. Словно вернулись в райский сад, куда еще не ступал ангел с огненным мечом. Почему же тогда он не пытался встретиться с ней вновь, почему больше никогда не видел ее? Как можно было совершить такую глупость? Означает ли это, что сословные предрассудки так сильно владели его умом, что не позволяли ему даже словом выдать себя перед самим собой? Ведь он мог пользоваться этой девушкой сколько хотел, но нет, что-то его удерживало. Вот этот душевный разлад пана Хадеуша мог бы стать темой для романа — вместе
Одна жизнь
Вопреки советам отца и дяди, приверженцев Века Разума, она зачитывалась сентиментальными романами, выше всего почитала стихи Оссиана и обожала Байрона. С жаром танцевала на балах, но больше любила скакать верхом по лесам или поверять бумаге восторженные сочинения на французском — языке, который знала лучше, чем свой родной, польский. Разумеется, она не могла не влюбиться. Ее избранник, русский красавец офицер, сын губернатора Литвы, был связан с освободительным движением, но в списке подозреваемых в заговоре декабристов его не оказалось.
Семья настаивала, чтобы она вышла замуж, но безуспешно. Она добивалась только любви Владимира, и он не устоял перед ее пылкими признаниями. Потом она дрожала за него, когда началась русско-турецкая война и его полк отправили на Балканы. Известие о гибели Владимира при штурме крепости Шумла она восприняла как конец собственной жизни. Не снимала траура и поставила перед собой единственную цель: отыскать могилу возлюбленного и возвести там мавзолей — она получила наследство и могла это себе позволить. Его родина стала теперь ее родиной, польско-русские распри ее не касались. Она перебралась в Одессу — поближе к Балканам, к месту, где погиб любимый.
Ей было около сорока, когда она приехала в Стамбул по делам, связанным с постройкой мавзолея. И познакомилась там с эмиссаром польской эмиграции во Франции, писателем Михалом Чайковским, который занимался на Балканах тайной разведывательной и организационной антироссийской деятельностью. Случилось так, что они стали жить вместе, хотя в Париже у Михала была жена-француженка и трое детей, а во время одной из поездок в отпуск он еще добавил к ним четвертого. Новому своему мужчине она была предана безгранично. Отныне его родина была ее родиной, его дело — ее делом, а деньги, предназначавшиеся на мавзолей, она тратила на разведывательную деятельность Михала.
Ее друг перешел в ислам и принял новое имя: Мехмед Садик. Он хотел заручиться поддержкой султана и объяснял свой поступок интересами высокой политики. Тогда она официально стала его женой, хотя это и значило, что она разделит участь турецких женщин, будет ходить в чадре и откажется от своих любимых верховых прогулок.
Садик-паша, солдат и политик, во время Крымской войны командовавший казачьими отрядами, нашел в панне Снядецкой — как ее упорно продолжали называть поляки — наперсницу, помощницу и советчицу на ниве эмигрантской и международной политики. Ее литературные способности теперь пригодились для составления различных рапортов, докладных записок и политических писем, так что дни ее, а затем месяцы и годы проходили в трудах.
В юности она считалась дикой, своенравной, упрямой, безразличной к условностям и приличиям — и это мнение с годами упрочилось. Архив ее не уцелел, и мы никогда не узнаем, как она завоевала Владимира, что делала в Одессе и как начался ее роман с Садиком. Добавим к этому, что у нее были резкие черты, черные глаза, бледное лицо, тонкая фигура. Сплетен о ней хватило бы на несколько томов. Вряд ли кто помнил бы сегодня о ее существовании, если бы когда-то в Вильно она не танцевала и не каталась верхом с Юлеком [7] , сыном Саломеи Бекю от первого брака. Правда, ее не интересовал мечтательный юноша, и когда он признался ей в любви, она резко его одернула. Годы спустя он в своих стихах называл ее единственной любовью своей жизни. Когда ей об этом говорили, она пожимала плечами.
7
Юлиуш Словацкий (1809–1849) — великий польский поэт.