Приглашение на казнь
Шрифт:
— Юфрозина, если честно, я не понимаю, зачем тебе компаньонка? Говорить нам с тобой не о чем. Ты никуда не ходишь. Пожалуй, я откажусь от этой работы. Мне интереснее проводить время с детьми, чем с тобой, — она посмотрела на Грету, которая ответила ей улыбкой. — Я научу её вязать, шить, ещё чему-нибудь.
— Ты не можешь уйти. Я пожалуюсь графу.
Наташа вздохнула:
— Ни с тобой, ни с Бригахбургом я трудовой договор не подписывала и никакими обязательствами не связана. Так что в любой момент могу взять расчёт.
Графиня поджала губы, а девушка подумала, что получилось
На лестнице показался Дитрих. Осунувшийся, без привычной улыбки, он выглядел постаревшим. Обменявшись с женщинами приветствием, ссадив дочь со скамьи, сел возле иноземки:
— Грета, сядь на другую скамью, мне нужно поговорить с госпожой Натальей, — он замолчал, всматриваясь в её лицо.
Чтобы заполнить затянувшуюся паузу, Наташа спросила:
— Как себя чувствует Лиутберт?
— Значительно лучше, — развернувшись, Дитрих заслонил девушку от графини и вполголоса заговорил: — Не знаю, что ты сделала с моими детьми, но они только и говорят о тебе. Лиутберт не выпускает из рук сделанную тобой игрушку. У меня к тебе предложение: пока мы дождёмся приезда новой няни, не могла бы ты присматривать за Гретой и Лиутбертом?
— Мне очень нравятся ваши дети, господин барон, но это исключено, и вы знаете почему.
— Понимаю, — согласился он. — Агна через несколько дней отбудет в монастырь на остров Райхенау.
— Вот как… — прикусила губу Наташа. Значит, жену барона ссылают в монастырь на вечное поселение. Таково наказание для титулованной особы. Она читала об этом. Бесспорно, это лучше, чем смерть. Только разрешат ли Агне видеться с детьми? Скорее всего, нет. Как воспримут дети разлуку с матерью? Как и все дети. Она с тревогой глянула на Грету, рассматривающую жука на ветке дикого винограда.
— Мы вернёмся к этому разговору позже, госпожа Наталья, — склонился к её руке Дитрих.
Сверкнул звёздчатый сапфир на его пальце. Девушка заметила в волосах мужчины серебряные нити седины. Несколько дней назад их не было. Она бы не удивилась, найдя такую же прядь в своей голове.
По лестнице спускался Франц. Увидев барона, остановился:
— Хозяин всех зовёт к привратной башне. Пора ехать на круг в деревню.
— Дитрих, пожалуйста, — горячо зашептала Наташа, — можно я не поеду? Мне нехорошо. — Она демонстративно обмахивалась связанным образцом узора.
— Как только наказание свершится, тебе обязательно полегчает, — встал он. Подав ей руку, оглянулся на дочь и монашку: — Графиня, Грета, идёмте.
Девушка с опаской заглянула в карету и принюхалась. Убедившись, что в ней нет следов крови после столкновения в лесу с бандитами, расположилась напротив венгерки. Рассчитывая на утомительную тряску, какую ей пришлось пережить при поездке в телеге, ничего, кроме покачивания, как на качелях, не ощутила. Значит, карета не рессорная. Неужели она устроена на ремнях? Укачивало. Подступила тошнота. Неудивительно, что монашка такая злая. Пока она доехала до замка Бригах, вся доброта из её тщедушного тела вылетела на первой сотне километров, а зло осталось. Оно цепкое и живучее.
Хорошо, хоть
В центре деревни, скорее похожем на отсутствие нескольких домов с двух сторон широкой улицы, чётко обозначился большого диаметра хорошо утоптанный круг. Собравшиеся деревенские жители громко переговаривались. Подобное представление было редкостью, и пропустить его никто не хотел.
Ожидающие развлечения посторонились и карета, подъехав открытым окном к кругу, остановилась. Наташа откинулась на стену «сундука», а Юфрозина подвинулась к окну, косясь на компаньонку, недоумевая, почему та не проявляет интереса к происходящему.
Дальнейшие события девушка помнила смутно. По возбуждённым крикам людей догадалась, что стража доставила виновную. Послышался хорошо поставленный мужской голос, расписывающий злодеяния женщины. Затем всё слилось в нарастающий гул, состоящий из свиста хлыста, стенаний жертвы, улюлюканья толпы, хора одобрительных выкриков происходящему и проклятий в адрес отравительницы.
Наташа, чувствуя нарастающую головную боль и в очередной раз подкатывающую тошноту, дрожащими пальцами достала из сумочки таблетки, перебирая их. Осталось десяток таблеток абсорбента, завёрнутых в фольгу от шоколада, несколько жаропонижающих, обезболивающих, гипоаллергенных и от кашля. Всё. Они «таяли» с быстротой сахара в горячей чашке с кофе. Придётся перейти на лечение травами.
Графиня косилась на её руки, любуясь кольцом, поблёскивавшим лунным светом.
Наташа не заметила, когда прекратились крики и стоны. Дверь кареты распахнулась и граф уставился на забившуюся в угол бледную испуганную девчонку. Счастливой улыбки отмщения не было и в помине.
— Тебе нужно выйти и поблагодарить людей за оказанную поддержку и уважение, — сняв тонкую кожаную перчатку, он протянул ей руку.
Девушка, плохо соображая, приняла его помощь — надо, значит, надо, — выходя на яркий свет, щурясь. Избегая смотреть вокруг, опустила слезящиеся глаза.
Хозяин, поблагодарив подданных за оказанную доверие и любовь, бросил горсть монет, и толпа с довольными возгласами хлынула под ноги господ.
— Бросай, — шепнул он иноземке, зажимая в её ладони мелочь.
Она, слабо размахнувшись, подбросила монеты.
Глава 8
Таблетка не помогала. Боль сдавила виски тисками, ржавыми брызгами расползаясь перед глазами, клокотала в ушах стонами и криками обречённой на пожизненное рабство женщины.
Сжав голову ладонями, Наташа уткнулась лицом в подушку. Слёз не было. Дыхание, как у загнанной лошади, разрывало лёгкие.
От прикосновения к своему плечу девушка отпрянула, разворачиваясь.
— Госпожа, — удивлённо таращился на неё Франц, — вас зовут на обед.
— Обед? — прищурилась она, вслушиваясь в слова бастарда. О каком обеде он говорит? Ей сейчас в самый раз напиться!
— Хозяин велел вам поторопиться.
Конечно! Как она раньше не догадалась? Раз не помогают таблетки… Алкоголик бы уже давно поправил своё здоровье без помощи пилюль.