Приглашение на казнь
Шрифт:
— Это был незабываемый вечер.
Пфальцграфиня благодарно улыбнулась.
Кэйти что-то тараторила, убирая ложе, а у девушки в голове слышался сплошной гул, перед глазами колыхался балдахин. Она коснулась лба. Похоже, температура к ночи не вернётся, но слабость ещё будет несколько дней. Всё же дети, двое детей, поправилась мысленно, с непривычки отнимают много сил.
Она прошла в умывальню, обмывая лицо, шею, руки, уперлась ладонями в дно широкой миски, задумалась. В комнатушке уже царил полумрак. Хоть погода и была солнечной, но сегодня Наташа
Вот и прошёл первый день без мужчины, о котором она, не переставая, думала в течение дня. Дети отвлекали, но мысли её блуждали рядом с ним. Где он сейчас? Скачет ли в седле или отряд отдыхает у костра? А может быть, они сегодняшнюю ночь проведут в придорожной таверне в тепле и безопасности? Думает ли господин о ней, как она о нём? Завтра пережить ещё один день и он вернётся. Она улыбнулась своим мыслям. Погода восстанавливается. Они смогут поехать к реке. Хотелось почему-то именно к реке. Попросила портниху в срочном порядке пошить для неё юбку-брюки со складками. Вспомнила, как та, открыв рот, смотрела на уверенные действия госпожи, водившей кусочком мыла по ткани, рисуя на той контуры будущего изделия. Пояснила, что на примерке всё подгонят по фигуре. Женщина пыталась что-то возразить, со слезами на глазах упомянув хозяина. Наташа, склонившаяся над выкройкой, не выдержав, хлопнула ладонью по столу и, не глядя на портниху, требовательно произнесла: «Пожалуйста, сделайте, как я прошу. С его сиятельством я сама поговорю. Он вас не накажет».
Стукнула дверь, брякнул поднос о столик. Прислуга принесла ужин.
Завтра снова приведут детей. Хоть Дитрих это не озвучил, но было понятно и без слов.
— Кэйти, — позвала она девочку. Та с зажжённой свечой появилась в умывальне. — Когда завтра будут хоронить госпожу Агну?
— Хоронить? — она подняла брови, морща лоб.
Девушка вздохнула. Сил не было, чтобы на неё гаркнуть.
До прислуги всё же дошло:
— Не будут хоронить…
Наташа угрожающе качнула головой:
— Господин барон сказал, что завтра. До обеда или после?
— Да, завтра. Но похорон не будет. У вас разве не так?
Пфальцграфиня вздохнула, предупреждающе сжав губы. Кэйти всё поняла:
— А у нас самоубиенных не хоронят. То есть хоронят, но… — она закатила глаза. Запуталась. Тряхнула головой. — Просто гроб заберут, завезут на поляну за кладбищем и закопают. — Она тяжело протяжно выдохнула: — Никого за гробом не будет, цветов не будет. Закопают и всё. Без креста на могиле. — Закрестилась мелко, поспешно, шепча непонятное. Добавила: — И тризны не будут.
Леди вздрогнула. Вот так. Жёстко. Раз и навсегда вычеркнут из жизни жену, мать, чью-то дочь… Ни почестей, ни цветов на могилу. Ни слёз, ни прощания. Ни-че-го.
О ней тоже думали. И сидя в седле и на коротких привалах. Сейчас Герард, устроившись у костра, обвёл коротким взором спящих воинов. Несмотря на усталость, сон не шёл. Он смотрел на огонь и думал о своей леди. Что она делала в течение дня, думала ли о нём? Насколько сильно вцепилась в неё немочь? Когда он вернётся, встретит
Когда его у деревни догнал Бруно и сказал, что в последний момент госпожа выскочила на крыльцо, Герард досадливо поморщился, мысленно ругая её за неосмотрительность. Могла ведь от слабости и с лестницы упасть. Всё же нужно было разбудить её и попрощаться. Не побежала бы на улицу вслед за ним. Несмотря на это стало приятно, что девчонка всё же думает о нём, а не просто слепо отзывается на зов его плоти. От одной мысли о ней в паху мучительно заныло. Он никогда не думал, что настолько сильно можно хотеть одну определённую женщину.
— Ложись, поспи, — услышал за спиной. Рядом опустился Бруно. — Я проверил дозорных. Завтра к обеду будем на месте, а к следующему обеду уже будем дома.
— С Эрной говорил?
— Разговора не получилось, — в пальцах рыцаря трещал тонкий сухой прутик, рассыпаясь на мелкие кусочки. — Одни слёзы и причитания. Её избил отец, грозился выгнать.
— Простишь?
— Не люблю я её. Родит, выкормит дитя, и заберу его, — бросил остатки ветки в костёр. — Уеду куда-нибудь.
— Куда? — вздохнул его сиятельство. — Да ещё с дитём. Тебе нужна женщина и ему мать.
— Всё, хватит, — командующий встал. — Я уже всё решил.
Граф ухватил его за руку:
— Не спеши. Время всё обдумать есть. Я помогу тебе. Уедете с Дитрихом.
— Поедет ли он теперь? Здесь я не смогу остаться, как бы ни хотелось.
— Я бы на твоём месте…
Бруно не дал договорить. В сердцах повысил голос, будто выплюнул:
— Не приведи Господь тебе оказаться на моём месте, Герард, — сделав шаг в сторону, растворился в темноте.
Вслед ему нёсся тяжёлый протяжный вздох.
В чаще послышалось хлопанье крыльев крупной птицы, и последовавший за этим посмертный крик пойманной жертвы.
Ночные хищники выходили на охоту. Бесшумно скользя под покровом ночи, они выслеживают свою добычу и, стремительно настигая её, безжалостно разрывают на куски…
Глава 18
Привет, солнце! Наташа потянулась в постели, улыбаясь. Вот что значит, открыв глаза, увидеть прекрасное начало дня. Прислушалась к себе. Вроде ничего не болит. Чуть саднит горло. Главное, нет температуры. Чудеса! Всё же, отвар у бабки волшебный, колдовской.
Сегодня она решила сделать вылазку из своей комнаты и побродить по интересующим местам будущего «скромного» жилища. Стражник за дверью никак не вписывался в её планы и что предпринять для его нейтрализации, она уже придумала.
Кэйти не заставила себя долго ждать. Госпожа отказалась от плетения замысловатых кос и сделала высокий конский хвост, закрутив его вокруг основания и закрепив часть волос зажимом. Быстро и стильно.
По задуманному сценарию, пфальцграфиня должна выглядеть совсем больной. Слабым, упавшим голосом, завалившись снова в кровать, она отправила служанку в покои барона узнать, когда к ней приведут детей. Девочка вернулась быстро, сообщив, что маленькие госпожа и господин спят беспробудно, как ёжики в спячке, и, скорее всего, проснутся не очень скоро.