Пригласила тетенька медведя в гости…

Солнце огромное, раскаленное словно золотая монета, только что выплавленная в кузне самого бога Сварога, висело над самым лесом, жаркими волнами опаляя землю. Лето нынче выдалось сухое, уже больше месяца не выпало ни капельки дождя. Травы и кусты стояли понурые, покрытые пылью. Даже вездесущие насекомые жужжали как-то неохотно и вяло, перелетая с цветка на цветок.

Мальчишка бежал из последних сил, загребая босыми ногами пыль на дороге так, что непроницаемая буро-серая завеса тянулась за ним словно королевский шлейф. Одной рукой он крепко, до побелевших костяшек, сжимал самодельную удочку из ивового прута, а другой отмахивал, будто отгоняя кого-то невидимого. Оборванная леска тянулась за ним мышиным хвостиком-ниточкой. Вихры торчали

в разные стороны, пот с курносого лица тек крупными градинами, а глаза были круглыми, словно у совенка, от пережитого ужаса. Рот плотно сжат, так, что губ совсем почти не было видно, только какая-то узкая полоска. Поначалу, когда он увидел весь этот ужас, он заорал, громко, истошно и пронзительно. Но рядом никого не было, и никто этого крика не услышал. Только задремавшие сороки, спрятавшись от жары в густых кронах, пахнувших смолой сосен, принялись возмущенно стрекотать на весь лес. Он постоял еще несколько мгновений, глядя на это невообразимый кошмар, будто надеясь, что ему все это только привиделось, что ОНО само пропадет, если как следует зажмуриться, а потом вновь открыть глаза. Но ОНО и не думало пропадать. И вот тогда он побежал. Побежал так, как никогда еще в своей жизни не бегал. Даже тогда, когда улепетывал с кучкой таких же, как и сам, сорванцов из соседского сада, когда за ними гнался хозяин, грозя им вслед всеми мыслимыми и немыслимыми карами, и потрясая старой берданкой, заправленной солью.

Сил бежать уже почти не оставалось, но пережитой страх гнал и гнал его вперед, в деревню, где есть кто-нибудь, кто сумеет его защитить и успокоить. Когда уже ноги совсем, казалось, переставали его держать, он оглядывался назад, и ему казалось, что тот, которого нечаянно зацепил его крючок в реке, выполз на берег, и теперь гонится за ним. У мальчишки перед глазами стояли его облезшие до самого мяса кроваво-красные руки с судорожно скрюченными пальцами, и лицо, покрытое страшными волдырями, за которым нельзя было разобрать его черты. Темные волосы жуткого мертвеца были все перепачканы чем-то липким, и скатались в один колтун, больше напоминая воронье гнездо, чем волосы человека. Мальчишка понял только, что это был мужчина, и больше ничего.

Эти воспоминания вставали у него перед глазами, придавая его щуплому тельцу новые силы, и он бежал, бежал, бежал, не видя ничего вокруг. Из-за поворота уже показался крайний дом деревни, когда позади он вдруг услышал стук копыт. Неужто мертвец сел на коня и догоняет его?! И он сразу вспомнил все страшные истории и сказки, которые им, деревенским пацанам, давно, когда сам он был совсем маленьким, рассказывал дед Иван, который в этом крайнем доме когда-то и жил. И от этого на него навалилась такая жуть, которую он больше не мог сдерживать в себе, и весь скапливающийся ужас выплеснулся из его горла диким отчаянным воплем:

– А-а-а-а-а….

Я уже собиралась идти в баню, когда на улице послышалось фырканье мотора. Выглянув в окно, увидела, как к моему забору, поднимая клубы пыли, подъехал старый леспромхозовский Газик. С чего бы вдруг, да на ночь глядя? Гости ко мне заезжали нечасто, а тем более с леспромхоза. Я вышла на крыльцо, и заслонив глаза ладошкой, сложив ее козырьком от лучей заходящего солнца, стала вглядываться. Кого это Бог мне послал, да еще в воскресенье, в мой законный выходной? Из-за тесовой калитки, я не могла видеть, того, кто вышел из машины, но бежать навстречу неведомому гостю не спешила. Калитка заскрипела, и на дорожке показалась … Валька! Моя закадычная подруга детства! В руках она перла здоровущий чемодан, высунув от усердия кончик языка и что-то бурча себе под нос. Судя по недовольному, если не сказать злому выражению лица, это «что-то» было не совсем приличное, если не сказать хуже. Одной рукой она все время отбрасывала за спину растрепавшуюся косу, которая, через секунду опять оказывалась впереди, что вызывало у Валентины дополнительное раздражение, ну и, разумеется, усугубляло крепость выражений.

Завидев меня, стоящую на крыльце, она заорала во всю силу своих легких:

– Полинка, здорово!!! Ну, и чего смотришь?!

Помоги подруге!!

Я колобком скатилась с крыльца, раскинув руки для объятий. Валька бросила чемодан, который при ударе о доски настила жалобно крякнул, и один из замков расстегнулся, показывая краешек чего-то розовенького в веселенький цветочек. Его хозяйка, нимало не печалясь, плюнула в досаде, глядя на эдакое безобразие и, махнув рукой на свою несчастную собственность, кинулась мне навстречу. Мы обнялись и расцеловались с чувством. Чуть отстранившись, я спросила подругу:

– Какими судьбами?! Вы же вроде бы с Кольшей на море должны загорать?

Валька, сердито нахмурившись, грозно спросила:

– Ты что, мне не рада?

Я замахала на нее руками, и поспешно, с заискивающими нотками в голосе, проговорила:

– Конечно, рада!! О чем разговор! Так просто поинтересовалась…

Подруга, расправив нахмуренные брови, несколько ворчливо спросила:

– Ну, в дом-то позовешь, или тут, во дворе стоять будем?

Я торопливо проговорила:

– Конечно пойдем… – И кинулась к чемодану.

Схватившись за ручку и, поняв, что я несколько переоценила свои силы, пробурчала:

– Ты чего там, кирпичи что ли привезла?

Валентина пожала плечами.

– Какие, к чертям собачим, кирпичи? На двадцать дней же, к морю… Сама понимаешь, выглядеть надо было на все сто… – И опять, как-то безнадежно махнув рукой, горестно вздохнула, печалясь о несбывшемся: – Все зря…

Расспрашивать ее немедля об этом «все зря», не стала. Чего понапрасну воздух сотрясать глупыми вопросами. Насколько я знала Вальку, спрашивать у нее ничего не нужно было, все сама расскажет. Пыхтя, перегнувшись в одну сторону, я тащила ее чемодан, на что уходили все мои силы, и, соответственно, избавляло меня от любопытства.

Надо было пояснить, что год назад мы с подругой пережили … как бы это помягче сказать, приключение, которое чуть не закончилось нашей безвременной кончиной. Если совсем коротко, то мы нашли и почти самостоятельно обезвредили двух опасных преступников, за которыми наши доблестные органы милиции гонялись не один год. Попутно, раскрыли несколько удивительных тайн и нашли бандитский схрон с наворованным добром. Это происшествие носило для каждой из нас судьбоносный характер. Валька нашла свое счастье с нашим другом детства Николаем, который занимал немалый чин в службе безопасности родной области, а я… В общем, я тоже нашла свое счастье, если так можно было сказать. Помимо любви, чувства, разумеется, во всех смыслах, весьма сильного и возвышенного, вспыхнувшего между мной и Егором, одним из главных участников тех незабываемых событий, я еще приобрела кое-что. А именно… Приобрела я некоторые странные способности, которые не торопилась афишировать. Я стала видеть призраков, а еще, мне снились странные, то ли сны, то ли видения, в которых я попадала в далекое, очень, я бы сказала, далекое прошлое. В общем, чудеса, да и только! (Подробнее читайте в книге «Казаки-разбойники»)

В общем… С грехом пополам, водрузив Валькин чемодан на скамью в углу комнаты, я выдохнула, вытирая тыльной стороной вспотевший лоб, и проворчала, вроде бы ни к кому не обращаясь:

– На хрена столько вещей за собой таскать… – Подруга, набрав в грудь побольше воздуха, собралась мне это объяснить, но я не дала ей такой возможности. Махнув рукой, проговорила: – Ладно… Это не тема для разговора. Пойдем-ка лучше в баню. Должна уже выстояться. А потом и за стол с разговорами можно.

Валька подозрительно на меня покосилась.

– А нас… того…как в прошлый раз никто не захочет укокошить в твоей бане?

Я удивленно вскинула левую бровь (Валька так сама не умела, и еще с детских лет страшно завидовала такой моей способности. И потому, когда я это делала, начинала немного злиться. Ну как я могла упустить такой шанс и не поддразнить подругу?). Тут надо бы пояснить, что в прошлый раз, нас, и правда, чуть не удушили в моей бане угарным газом, перекрыв не вовремя трубу. И, по всей вероятности, память об этом событии так и не стерлась в Валькиной голове. Сделав небольшую паузу, чтобы подруга вдосталь полюбовалась моей вскинутой бровью, я снисходительно проговорила: