Пригласила тетенька медведя в гости…

Енц Ирина

– Застоялась… Ты ее погоняй как следует. Она пробегается, а потом спокойнее будет.

Отвечать егерю, что сама знаю, не стала. Зачем человека обижать? Поблагодарила его за труды и, погладив Ярку по морде, прошептав ей на ухо все положенные при встрече слова, вскочила в седло. Она с места рванула, словно на скачках, и сразу пустилась галопом. Ветер засвистел в ушах, а на душе у меня повеселело. А то, после расставания с Егором копошилась у меня внутри какая-то тоска, которой я никак не могла найти объяснения. Полетели назад деревья, стоявшие на обочине, цветущие кусты шиповника и небольшие луговины. Серая пыльная дорога кинулась под конские копыта и заструилась позади серо-бурым

пыльным шлейфом. А я про себя, словно молитву повторяла, неизвестно кого пытаясь уговорить:

– Все будет хорошо… Все будет хорошо…

Глава 3

Валентину я обнаружила там, где и надеялась, в магазине. Она собрала вокруг себя толпу бездельничавших кумушек, которым хотелось послушать про «городскую жисть». Щупленькая, юркая, как бельчонок, востроносенькая продавщица Зинаида, похожая со своей химической завивкой на редких, мшистого цвета коротких волосах, на увядающий одуванчик на исходе лета, уже буквально легла на прилавок грудью, чтобы лучше расслышать, что же такого там в этом «городу». Остальные женщины окружили Вальку, которая, видимо, притомившись рассказывать стоя, присела на ящик с гвоздями в центре небольшого помещения магазина, и напряженно слушали оратора, в смысле Вальку. Периодически в толпе раздавались вздохи, типа, «живут же люди», иногда недоверчивые шепотки на тему «да неужто», а подруга, посреди всего этого «огорода», наслаждаясь вниманием, разливалась соловьем. Мое появление в сем очаге «радиовещания» деревни, осталось незамеченным. Все внимание баб было целиком поглощено разглагольствованьями подруги. Несколько мгновений я постояла, слушая весь этот гудящий улей, состоящий из жительниц нашего села, а потом, не выдержала. Громко, перекрывая тихий гул голосов, проговорила:

– Все… Концерт по заявкам жителей села считаю оконченным! Расходитесь, бабоньки…

Валентина, чью «песню» я оборвала своим появлением на взлете, ничуть не рассердившись от такого моего вторжения, радостно пропела:

– Полинка… А я вот, решила продуктами затариться, а то у тебя в холодильнике мышь повесилась… – Попыталась уесть она меня.

Скептически глянув на ее авоську, в которой сиротливо болталась буханка свежего хлеба, бутылка лимонада и банка каких-то консервов, я с усмешкой, не желая оставаться в долгу, пропела:

– Оно и видно. Судя по набору провизии, мы садимся на диету…

Зинаида, слезшая, наконец, с прилавка, недовольно проворчала:

– Ох и сурова ты, Полина Юрьевна… Вся в деда… А так хорошо говорили…

Это замечание я оставила без комментариев. А вот провизией, и вправду, стоило запастись. Не думаю, что дядя Слава рассчитывает сегодня на нашу компанию. Ну, это если Егор его не предупредил. В общем, проверять я не хотела, лишними продукты никогда не будут. Тем более, что жить нам там дня три придется. Да и в дорогу мне тоже нужно было запастись кое чем. Ресторанов в наших лесах не водилось отродясь.

Перед тем, как отправиться в усадьбу, пришлось заскочить домой, взять кое-какие вещи с собой, да и Ваську, «бусенького» кота своего, которого придется оставить на хозяйстве, неплохо было бы предупредить и обеспечить его кормами на несколько дней. Он, конечно, котик у меня ловкий, но, еда лишней никогда не будет. В общем, в усадьбы мы отправились уже ближе к вечеру. Шли с Валентиной неторопливо (Ярку я вела в поводу), вспоминая былые приключения. Это навевало на меня, не то, чтобы грусть, а так, вызывало какую-то тревогу в душе. Я даже немного психанула. Все отлично!! Егор меня любит, и я его люблю. Вот подруга вернулась, на работе все идет своим чередом. Враги повержены, и справедливость восторжествовала. Какая еще тревога может быть?! Ан, нет… Скребло меня что-то. Хотела покопаться в себе поглубже, чтобы понять, так сказать, самые истоки этого неприятного чувства, да куда там! Валька болтала без умолку, совершенно не давая сосредоточиться. И все про клад, зараза эдакая!

– Полиночка, ты только не рычи, если я спрошу, ладно? – Стала лисонькой она заглядывать мне в глаза.

Я усмехнулась.

– От черта-молитвой, а от тебя ничем… Спрашивай… – Милостиво разрешила я.

Валька вдохновилась моей покладистостью необычайно.

– Вот скажи… Веревкинский клад… Он что, так и будет лежать без дела?

Не надо было обладать особой проницательностью и острым умом, чтобы понять, куда она клонит. Но я решила немного поиграть в дурочку. Пожав равнодушно плечами и скорчив постную физиономию, равнодушно ответила:

– А чего…? Столько веков пролежал, ничего ему не сделалось, пускай еще полежит…

Подруга, забыв, что сегодня она «лисонька», возмутилась:

– Что значит, «пускай полежит»?! – Очень похоже передразнила она меня. – Да мы столько всего вытерпели, можно сказать, выстрадали!!! Я от страха чуть Богу душу не отдала!!! И что, никакой тебе компенсации за моральные потери?!

И она с ажитацией принялась размахивать руками у меня перед носом. Ярка, шедшая рядом, всхрапнула и шарахнулась в сторону от ее эмоциональной жестикуляции так, что я едва не выпустила повод из рук. Успокоив кобылу, сурово проговорила:

– Ты полегче с руками-то!! Вон, даже лошадь от тебя шарахается! Какую тебе еще «моральную компенсацию»? Мало тебе было?! Так ты еще и проклятие на себя, а заодно на меня, взвалить хочешь?! Фигушки! Это без меня! Сама знаешь, большие деньги – большие проблемы. – И чуть сощурившись вкрадчиво добавила: – Тебе чего не хватает? Ты голодом сидишь? Или тебе одеть, обуть нечего? Вон, шмотки твои даже в чемодан не помещаются! И, насколько я помню, вы с Кольшей даже на море собрались прокатиться. Значит не особо ты бедствуешь. Так какого рожна тебе еще не хватает?! Может у тебя крыша над головой протекает? – И добавила сурово: – Сказано нашим народом, не буди лихо, пока оно тихо. А если тебе мало, от себя добавлю: позвала тетенька медведя в гости… Пришел гостенек, не выпроводить… А оно тебе надо?

Подруга поникла головой, как незабудка перед первым снегом. Жалостливо так шмыгнула носом, и пробурчала:

– Вот… А сама обещала не рычать…

Я ехидно поправила:

– Я ничего не обещала, это ты меня попросила. Но с тобой же никакого терпения не хватит! Дался тебе этот клад!! Живи себе спокойно и радуйся!!

Валька сердить зыркнула на меня, но увидев мое непреклонное выражение лица, как-то сразу сдулась. Вздохнула тяжко и душераздирающим голосом, с покорно потупленными глазками, ответила:

– Ну и ладно… буду радоваться…

И так это она горестно проговорила, что у меня аж в глазах защипало. И я принялась ее уговаривать:

– Ты не сердись… Я же хочу покоя и счастье тебе, дурынде. А приключений мы с тобой в последний раз, кажется, нахлебались досыта. Так чего еще судьбу искушать?

На мои задушевные речи, она согласно закивала головой, но по ее глазам я видела: вроде бы и согласна, но свербит у нее все-таки что-то такое-эдакое в одном месте. В общем, без контроля и присмотра Вальку одну оставлять было нельзя. Надо будет попросить дядю Славу чтобы он ее какой-нибудь работой загрузил, чтобы у нее от безделья о другом и не думалось. А то, пока я там по обследованиям катаюсь, она тут может такого наворотить – век не расхлебаемся. На том я и успокоилась.