Приговор
Шрифт:
– Я ничего не перепутала, – угрюмо возразила Эвьет. – Я сразу узнала герб Левиртов. Их сюзерен – Йорлинг. Между прочим, Левирты – один из самых старых баронских родов.
– Ну, значит, он переметнулся к Лангедаргу, только и всего, – пожал плечами я.
– Вот это-то и гнусно. Ладно какой-то Гюнтер, но Левирт…
– Реальности войны вообще очень далеки от героических баллад, как ты уже могла убедиться. Так это из-за Левирта у тебя такой мрачный вид?
– Не только. Эта операция с заманиванием грифонцев в ловушку… ее ведь спланировал сам Ришард?
– Во всяком случае, он дал на нее санкцию. Столь масштабные операции не проводятся без ведома главнокомандующего. А что тебя смущает? Ведь она закончилась успехом.
– Да, но они бросили без защиты Комплен и другие поселения на пути грифонцев!
– Иначе те бы не клюнули.
– Могли
– Вероятно, парень, которого мы видели на реке и на дереве, хотел доставить сведения как раз об этом походе. Он не знал, что его, как и других львиных агентов, просто подставили, и что его стойкость под пытками никому не нужна, а нужно, наоборот, чтобы он подтвердил грифонцам отсутствие обороны на севере… К счастью для твоего сюзерена, другие агенты оказались менее стойкими.
– Как думаешь, кому-нибудь из них сохранили жизнь?
– Нет, конечно. В лучшем случае им позволили быстро умереть после того, как они признались. В худшем и куда более вероятном – пытали до смерти, дабы удостовериться, что они действительно сказали все, что знали.
Эвьет долго молчала, глядя в одну точку.
– Ну ладно, – сказала она, наконец, – лазутчики – те же солдаты. Они знали, на что шли, нанимаясь на эту работу. Но компленцы и другие… это же просто мирные жители! Верно служившие своему сеньору и рассчитывавшие на его защиту…
– Зато в результате была разбита грифонская армия, – усмехнулся я. – Разве тебя это не радует?
– Сколько человек было в этой армии?
– Если верить Левирту, порядка семи тысяч.
– А сколько человек погибло в Комплене и других поселениях, оказавшихся у них на пути?
– В сумме, наверное, столько же. Может даже, чуть больше.
– И это ты называешь успешной операцией?!
– Нет, Эвьет. Это называют успешной операцией герцог Йорлинг и его генералы.
– Идиотизм!
– Поздравляю, баронесса – вы начинаете постигать суть войны.
– Это не смешно! – буркнула Эвелина.
– А я и не смеюсь. Если угодно, я даже поясню тебе их логику. Они считают, что жизнь солдата, а уж в особенности рыцаря, стоит больше, чем жизнь крестьянина или ремесленника. Хотя крестьяне кормят всю страну, ремесленники создают необходимые людям вещи, а рыцарь только и умеет, что убивать. Ну или командовать убийцами, что, в общем, то же самое.
– И к этому причастен мой сеньор… тот самый, к кому мы направляемся за помощью.
– Ну… – протянул я, – тут другой случай, никакая военная надобность не требует бросить тебя на произвол судьбы. И потом, ты все-таки баронесса, а не простолюдинка…
– Дольф, – она горько и совсем по-взрослому посмотрела на меня, – ты ведь сам не веришь в то, что говоришь.
Я смущенно хмыкнул, вынужденный признать ее правоту, но тут же возразил:
– В любом случае, попытаться стоит. Мы от этого ничего не теряем.
– Да, пожалуй. Но и спешить в Нуаррот нам незачем.
Что ж – именно этого я и ожидал.
– Значит, Лемьеж?
– Значит, Лемьеж. Если не представится хорошая возможность по дороге. Ты прав, Дольф – я не могу позволить себе рисковать зря, потому что Контрени – не главная цель. План должен быть безупречным.
Левирт, очевидно, натерпелся такого страха в долине, что все время гнал отряд на пределе возможностей. Люди засыпали в седлах, у лошадей выступала кровавая пена из ноздрей; видя, что животные вот-вот начнут падать, Левирт объявлял краткий отдых – и затем скачка возобновлялась. Восемь лошадей все же не выдержали этого темпа; какие-то из них пали, другие просто безнадежно отстали, но Левирт распорядился никого не ждать: оставшимся без коня предстояло добираться до Лемьежа самостоятельно. Верный, несмотря даже на не до конца еще заживший собачий укус, держался молодцом – но, будь я один, я бы непременно воспользовался ситуацией, чтобы отстать от отряда и повернуть в какую-нибудь другую сторону. Однако Эвьет бы мне такого не простила. Ее целью был Контрени, и она, очевидно, очень наделась, что тот отстанет от основной группы. Однако конь ее врага держал темп столь же уверенно, сколь и Верный, к тому же рыцарь ехал в середине колонны в окружении нескольких своих людей, которых успел провести через мост – в общем, идея выстрелить и пуститься наутек на безупречный план
Даже после того, как, спустя сутки после встречи у гнилого моста, мы пересекли вброд пограничную реку и оказались на грифонской территории, Левирт не стал снижать темп. Что было логично – все прекрасно понимали, что эта река не задержит наступающих йорлингистов ни на одну минуту. Очередной привал был сделан в большом селе, не только не безжизненном, но и достаточно зажиточном по нынешним временам; у крестьян даже были лошади. Левирт, разумеется, немедленно организовал реквизицию, отобрав, впрочем, не всех, а лишь самых лучших – естественно, не по доброте, а потому, что прочие были бы бесполезны. Даже и эти лучшие заметно уступали рыцарским коням, но, по крайней мере, это были свежие лошади, а не измотанные суточной гонкой. Наиболее уставших коней расседлали и дальше погнали в поводу налегке. Естественно, вся эта спешка не укрылась от внимания крестьян, и, хотя кавалеристы не отвечали на их расспросы и не рассказывали им о разгроме (кажется, такой приказ отдал лично Левирт – вероятно, из страха, что почуявшие слабину селяне, коих было в несколько раз больше, чем всадников, могут взбунтоваться), мужики, похоже, и сами смекнули, что понесенные имущественные потери – еще не самая большая беда. Приход йорлингистской армии вряд ли сулил им светлые перспективы. Надо полагать, вспугнули мы и другие деревни, через которые проезжали в этот день.
Наконец под вечер полсотни вымотанных всадников на взмыленных конях въехали в ворота Лемьежа. Мне никогда прежде не случалось бывать в этом городе, хотя я слышал о нем; он был заметно больше Комплена и намного лучше укреплен. Толстые массивные стены высотой в полтора десятка ярдов с двумя рядами бойниц – поверху и из крытой галереи – поневоле внушали уважение; ниже второго ряда бойниц чернели еще отверстые каменные рты, готовые извергнуть на штурмующих смолу и кипяток. В то же время высокие, почти вдвое выше стен, круглые башни розового камня красиво и как-то на удивление мирно смотрелись в лучах вечернего солнца. Над башнями реяли грифонские знамена, а также красно-желтые флаги самого Лемьежа.
Внутрь вел целый туннель, проходивший сквозь надвратную башню и при этом еще дважды изгибавшийся – сперва влево, потом вправо. Здесь, наверное, было не очень удобно разворачиваться длинным повозкам, зато и штурмующие, даже пробив внешние ворота, не могли сразу же попасть в город. Подняв голову в этом туннеле, я различил за обоими поворотами по щели в потолке – очевидно, оттуда опускались решетки. Протащить по кривому туннелю таран и, тем более, бить им в находящуюся за поворотом решетку было попросту нереально. Наконец, выход из туннеля защищали внутренние ворота, не менее массивные, чем внешние. Компленский вариант с диверсионной группой, пробивающейся к воротам изнутри, здесь бы тоже не прошел: ворота и решетки открывались при помощи механизмов, размещенных внутри башни. С запада от города протекала река; с востока, откуда въехали мы, водных преград не было, даже и искусственных, но и без них было ясно, что кавалерийским наскоком город не взять. Тем двум-трем тысячам, которые разгромили грифонцев в долине, здесь явно ничего не светило даже при самой скромной численности защитников; и даже после подтягивания более крупных сил из Плеранса, или где там львисты прятали их на самом деле, штурм города потребовал бы слишком больших жертв, а осада грозила затянуться на много месяцев, сведя на нет все преимущество недавнего внезапного разгрома. В то же время, хотя Лемьеж был крупным и важным городом и находился на пересечении нескольких ключевых южных дорог, взятие его вряд ли обозначило бы коренной перелом в войне. Так что, рассуждал я, скорее всего йорлингистские командиры позволят остаткам разбитых грифонских сил запереться и спокойно сидеть в городе, а сами в это время беспрепятственно займутся разорением окрестностей – сжиганием деревень, вытаптыванием полей и всем таким прочим. Подрыв кормовой базы противника – и без того пребывающей не в лучшем состоянии, как, впрочем, и у самого Льва – может оказаться куда эффективнее штурмов с сомнительным исходом.