Приговоренный к смерти
Шрифт:
Рик тихо выругался.
— Мне кидай, мне! — звонко воскликнула девчушка справа.
— А чего тебе-то сразу? — обиделся мальчишка.
— Потому что это моего деда рука, а не твоего! — сердито топнула ножкой девочка.
Одна из старушонок уже спешила к Рику.
— Простите их! Совсем расшубуршались, разбойники!
Она забрала у опешившего Рика обрубок и, направившись к сараю, швырнула ее в выкопанную подле яму.
— И чтобы не таскали отсюда больше! Ишь, игру нашли! — погрозила старуха детям, а те с хихиканьем рассыпались по
Клыкастый нервно сглотнул.
— Чето я это… Уже не очень в тепло хочу…
Их провожатый понимающе кивнул и ответил на имперском:
— Да, нам по началу тоже страшно было… Гнали их, и рубили… Пока инквизиторы на остров не пришли.
— А что инквизиторы? — насторожился Рик.
Крестьянин вздохнул.
— Да пришли тут. Еще в начале осени. И рядом с южным маяком треть одной общины перевешали, как собак бешеных. Всех, у кого аспект рабочий увидели. Говорят, магию нельзя пользовать. Как так-то? — развел он руками. — Это ж как родиться с ногами, а ходить на руках. Кому дано, что ж отказываться-то?.. А неупокойники — они инквизиторов на дух не выносят. Кидаются на них… А среди них-то и маги, и мечники есть. Те их магией поливают — а этим хоть бы что! Они нашу деревню и отстояли, пока принцесса Альберта их на юг не отбросила…
Он толкнул тугую тяжелую дверь в усадьбу — и друзья очутились внутри огромного, очень теплого и темного дома. Окон здесь не было, кроме крошечных прорезей под кровлей, куда вытягивало большую часть дыма. Длинный узкий очаг тянулся через всю усадьбу. По одну сторону от него стояли столы и лавки, а по другую — деревянные ниши с закрывающимися дверями. У одной из ниш двери оставались приоткрытыми, и было видно, что там по постели ползают маленькие дети. В самой глубине усадьбы две женщины громыхали посудой в большом корыте.
— Фрита, принимай гостей! — крикнул крестьянин, жестом приглашая путников присесть.
— А чего сразу Фрита? — на северном наречии игриво отозвалась молодая светловолосая женщина в длинном сером платье с передником. — Как старики — так мне подносить, а как молодые да красивые — так сразу Фрита?..
Она без малейшего смущения смотрела Рику прямо в глаза: смелая, дерзкая, красивая.
— Уймись, баба! — огрызнулся на нее крестьянин. — Фрита по-имперски умеет, а ты вон ложки чище мой!
От остальных женщин отделилась самая старшая, с тронутыми сединой косами и грубым лицом.
— Садитесь за стол, сейчас похлебка будет, — неожиданно нежным голосом сказала Фрита по-имперски, вешая большой котел над огнем. — Она остыла немного…
Сбросить плащи, перчатки и вытянуть ноги к огню — настоящее блаженство после мороза. Крестьянин, положив на лавку свою куртку и шапку, тоже присел рядом.
Светловолосая женщина вытерла руки о передник и принесла путникам по полчашки горячей сладкой настойки. Щурясь от удовольствия, Рик повернулся к собеседнику.
— Говоришь, неупокойники вас отстояли?..
Тут громыхнула дверь, и Рик увидел мальчишку лет семи. За руку он вел мертвеца.
— Коли, куда опять тятьку-то приволок! — прикрикнула на мальчика Фрита.
Тот попятился.
— Да я поиграю с ним только…
— Вот иди и играй во дворе! Не приучай к усадьбе, летом все тут задохнемся! — строго приказала она мальчику.
Тот, опустив голову, направился со своим странным компаньоном к двери.
Светловолосая вздохнула.
— Эй, постой! — крикнула она мальчику. — Поди сюда.
Тот выпустил руку отца и подошел к женщине.
Та сунула ему в руку несколько куриных голов.
— На вот, тятьке дай, — быстро сказала она. Мальчик просиял, схватил головы — и выбежал во двор.
Фрита погрустнела, покачала головой.
— Вот что скажешь ребенку? — вздохнула она. — Инквизиторы, когда пришли, отца его убили… А он поднялся. Они тут все время от времени поднимаются — видимо, не хотят наши мертвые в чертоги предков, пока на их земле такое творится… Вот Коли теперь и таскается с ним повсюду — беда просто. Все ждет, когда тятька его признает… А тому-то что? Он за кем угодно пойдет, только птичью голову дай.
— Как же вы дальше-то жить собираетесь? С упокойниками во дворе?.. — проговорил Клыкастый.
Нокс молчал, схватившись за голову. Он был мрачен, как грозовая туча.
Фрита пожала плечами.
— Человек ко всему привыкает, — сказала она, и принялась разливать похлебку. — Но мы верим, что скоро все изменится…
Рыжебородый бросил на женщину многозначительный взгляд.
— Попусту не болтай?..
Наваристый жирный бульон пах травами и густо парился. В нем лежали крупно порезанные куски мяса, золотистого лука и моркови. Светловолосая отрезала каждому по ломтю ржаного хлеба.
— Спасибо вашему дому, и пусть зима будет мягкой, — с улыбкой сказал Рик и взялся за ложку.
Пряный горячий бульон обжег язык и приятным тягучим теплом пролился в желудок.
— Очень вкусно, — искренне похвалил стряпню Рик, неспешно откусывая хлеб. — Так как же все скоро изменится, Фрита?
Женщина подняла на него умные серо-голубые глаза.
— Если есть королевство — должен быть и король. Если есть, что защищать, должен прийти и защитник…
— Помолчала бы, женщина! — сердито прервал ее крестьянин.
Фрита гордо вскинула голову.
— Раскрой глаза, Ойстейн! — воскликнула она. — Чего нам уже бояться? Демоны вернулись, ундины поднялись со дна морей, мертвые закрывают собой живых, а в лесах охотники встречают сильфов! А те, кто носит титул Альтарганов, вместо врагов бьются со своим народом! Скоро вместо дня наступит ночь, а снег станет горячим, как пламя, а ты все хвост поджимаешь перед неосторожным словом? Конец мира близок — вот что я скажу! И если отец Коли не смог улежать в земле, так неужто же Альтарган Алрик не встанет, чтобы защитить нас?..