Приговоренный к забвению
Шрифт:
А Рик увидел спину. И глубокое, черно-фиолетовое клеймо руны чистоты, отвратительным пауком протянувшееся от лопаток до нежной поясницы. Слова застыли на языке.
— Ты чего?.. — спросил его Бруно.
— Какую красоту испоганили… — проговорил Рик, уже не испытывая к девицам борделя ничего, кроме щемящей жалости.
Бруно пожал плечами.
— Шлюха же. Чего ты хотел?..
— Уже ничего, — проговорил Рик.
И тут его осенило. Он еще раз взглянул на спину красотки, которую уже бережно прикрывали прозрачной тканью платья. В прежние времена рунами не клеймили. Но если можно сделать клеймо
— … В общем, очень странно, что твоя подружка сбежала, — продолжил Рик. — Но есть и кое-что хорошее. Раз нам на встречу не несутся толпы людей с воплями «чудовище! спасите!», ужинать она не отправилась. Я не очень хорошо разбираюсь в горгульях, но, насколько помню, оказавшись сами по себе они тянутся к местам силы. Другими словами, нам нужно осмотреть все храмы и святыни поблизости, и…
Пронзительный, почти детский вскрик перебил его. Обернувшись, Рик увидел, что уродец, только что кувыркавшийся на дороге, лежит и скулит, как побитый щенок.
— Я сказал, еще! — пробасил над ним один из зрителей, поддавая ему под живот сапогом. — Ты еще не отработал мою монету!
— Умоляю, господин, возьмите ее обратно! — тоненьким голоском взмолился тот, сжавшись в комочек. — Я уже отбил себе весь хребет, я больше не могу!..
— Продолжай, сказал! Моя дама хочет еще!
«Дама», с густо нарисованными черными бровями и алой помадой на губах, весело и пьяно захохотала:
— Да-да! Хочу еще!
У Рика задвигались желваки. Бруно, обеспокоенно покосившись на приятеля, проговорил:
— Рик, сейчас их заметит стража и отгонит!..
— Знаю… — ответил Рик, не сводя глаз с подвыпившей компании. Четверо мужчин. Причем такого вида, что у каждого в голенище должно быть как минимум по ножу…
— Слушай, это не наше дело. Они, конечно, пьяные, но если драку застанет стража, нам не поздоровится! К тому же нужно найти горгулью!.. — повторил Бруно.
Тут еще один пинок заставил малыша громко взвизгнуть.
— Конечно, — спокойно проговорил Рик. — Не переживай, сейчас пойдем. Подожди пару минут, сам только не лезь, а то поймаешь клинок себе в пьяный глаз…
Бруно даже ничего возразить не успел, как Рик уже чеканил подбитыми железными скобами сапогами по направлению к обидчику горе-акробата.
— Эй ты, блевотина площадная! — гаркнул он так, что на него даже коты на крышах, наверное, обернулись. — Чего пристал к убогому? Хочешь, я тебя таким же сделаю — сам и покувыркаешься?
Бруно даже глаза рукой закрыл. Началось…
— Чего сказал? — угрожающе протянул горожанин, отодвигая красногубую и чернобровую «даму» себе за спину. Его приятели, нахмурившись, тоже выступили вперед. Бедный уродец отполз к фонарю.
— Думал, я твоего меча испугаюсь, молокосос? Да я ученические ножны за сто шагов вижу! — крикнул горожанин, важно подбоченясь. — Ты мне сейчас сапоги облизывать будешь!..
— Так тебе и ножен хватит, буду я еще меч пачкать, — проговорил Рик, отстегивая меч вместе с ножнами. Схватив его в руку, как палку, он подскочил к горожанину и ломанул ими прямо по лбу. Тот взвыл от боли и неожиданности и схватился за больное место. Отпрыгнув от
— Это тебе вместо порки, чтоб неповадно было пьяных подначивать! — крикнул Рик ей в след, раздавая противникам точные быстрые удары ножнами. Те падали, вставали на ноги — и снова падали, пока наконец не оставались сидеть на земле, потирая ушибленные места. И тут к Рику подскочил очухавшийся «кавалер» с проклюнувшимся на лбу рогом и ножом в руках. Схватив его за запястье, Рик вывернул нож и откинул подальше ногой. Поддав слегка коленом под живот, он отпустил того на дорогу приходить в себя. Приподнявшись на четвереньки, «кавалер» икнул, потряс головой. Это выглядело так забавно, что Бруно вдруг прыснул:
— Эй, мужик, а ты забодай его! Единороги тоже могут!..
Подтянувшиеся поглазеть на странную драку посетители таверн дружно захохотали.
Смутьяны, слегка отрезвевшие от тумаков, ругаясь и ворча принялись расползаться в стороны. Цокот копыт приближающихся лошадей добавил им резвости, и теперь на дороге остался только уродец и вдоволь повеселившаяся толпа.
Теперь Рик смог рассмотреть малыша получше.
Нет, акробат не был обычным горбуном или карликом из числа тех, кем всегда рада разжиться бродячая труппа. Его уродство было особенным: маленькие коротенькие розовые ручки и ножки, как у ребенка, широкая сутулая спина, огромное круглое лицо с крошечными поросячьими глазками, раздутые щеки, расплющенный нос, раздвоенная верхняя губа с выступающими вперед острыми зубками грызуна. Длинным острым языком он слизывал кровь, проступающую в уголке толком не закрывающегося рта. Не человек, а уродливая игрушка. Такое природа сама не сотворит, даже очень рассердившись.
Рик подошел к нему, и уродец поспешно ткнулся лицом в дорогу у ног своего защитника.
— Спасибо, господин! Премного благодарен, господин! — пропищал малыш.
Рик присел рядом с ним, со вздохом погладил по патлатой голове.
— Вот на что они тратят свою магию, — с горечью проговорил он. — Парящие замки, клейменые шлюхи и… ты.
Уродец приподнялся, и, встретив полный боли и сочувствия взгляд, расплакался.
— Ну и чего ты ревешь? Все же закончилось, — проговорил Рик, садясь рядом на мостовую.
— От вашей доброты, господин…
Рик пожал плечами.
— Где же ты доброту видел?.. Я просто разозлился.
Уродец жалко растянул губы в подобие улыбки, от чего торчащие вперед зубы заблестели в свете стоявшего неподалеку уличного фонаря.
— В ваших глазах, господин…
Рик снова положил руку на голову бедняге.
— И много здесь таких, как ты, малыш?..
— Ну, таких, как я, точно немного, — пропищал уродец. — Я — не удачная форма…
— Он из смехачей, беспамятный ты наш, — пояснил Бруно, подошедший поближе. — Нищие родители продают своих детей мастерам еще младенцами. Те накладывают на них пачку заклятий, а потом наблюдают, какая форма в итоге получится. Подросших смехачей выставляют на продажу, это редкий и дорогой товар.