Приговоренный к забвению
Шрифт:
Росистая трава щекотала ноги, от утренней свежести на ветру стало холодно, хотя ясное небо обещало хороший солнечный день.
Рик оглядел двор: серое здание тюрьмы, три ямы с решетками, несколько тюремщиков и стража. Чуть поодаль большой деревянный стол с кровавыми отметинами, о предназначении которого можно было без труда догадаться. И повозка в глубине двора, затянутая темно-синей тканью.
— Шевелись давай! — прикрикнул тюремщик, толкая его в спину.
Скрипнув зубами, Рик подчинился. Путы на ногах немного ослабли, давая возможность делать небольшие шажки. Шедший следом за ним
— В повозке не дергайся, убьет!
«Это правда, — подтвердила Рут. — Она, кажется, под руной молнии.»
Когда Рика с Бруно затолкнули внутрь, оказалось, что в повозке уже сидели три молодых парня, тоже связанных. А потом с улицы донеслись крики.
— Нет! Нет, пожалуйста! Нееет!
Голос был высокий, женский.
Звук удара, вскрик — и через несколько мгновений в повозке оказалась еще девушка лет двадцати пяти, с россыпью золотистых веснушек на лице, бритой головой и с кровоточащим, еще совсем свежим клеймом посередине высокого лба. Она закатилась в беззвучном плаче, беспомощно закрыв лицо руками.
Рик протянул связанные руки и положил ей на позорно выбритую голову.
— Держись, дитя, — вырвалось у него против воли.
— Да пошел ты! — огрызнулась девушка, забиваясь в угол.
Вздохнув, Рик отвернулся от нее в сторону — и встретился с внимательным взглядом Бруно.
Лошади фыркнули, и повозка, качнувшись, медленно тронулась в неизвестном направлении.
Ехали молча, слушая цокот подков о мостовую. И каждый думал о чем-то своем.
***
Часа через три повозка остановилась, и узников стали вытаскивать по одному. Не давая осмотреться, палачи завязывали им глаза черной повязкой.
Наконец путы узника ослабли и скользнули вниз, и Рик почувствовал, как холодный клинок прижался к шее.
— Спокойно, иди вперед!
И он пошел. Сердце гулко ухало в груди. Было ясно, что если что-то делать — то прямо сейчас. Еще мгновение, и случится то, чего уже не изменить. Но что можно сделать, когда в тебе сила цыпленка, ты ничего не видишь, а к твоей шее прижимают нож?..
Еще несколько шагов — и его с силой толкнули в спину. Рик запнулся и упал на каменный пол, а прямо за его спиной с лязгом захлопнулись тяжелые двери. Чуть правее, и немного левее, и, казалось, откуда-то издалека эхо принесло такой же лязгающий звук.
Вскочив на ноги, Рик сдернул повязку с лица.
Он стоял в огромном зале с высокими колоннами, от которых исходило призрачное зеленоватое свечение.
Сначала из глубины зала, очертания которого тонули в темноте, донесся неясный шорох и приглушенное утробное завывание. Потом раздался пронзительный женский визг, и звуки убегающих шагов забились раскатистым эхом. На фоне одной из колонн Рик увидел мелькнувшую черную тень. И тут девушка опять закричала, но на этот раз вопль был громче и резче. Он неожиданно оборвался на самой высокой ноте. И пока эхо все еще кружило его под потолком, зал медленно наполнялся звуками довольного урчания и чавканья.
Глава 3. Закрой глаза и сделай шаг
Рик замер и внимательно вслушался в доносившиеся с разных сторон звуки. Шаги, всхлипы, шорохи, урчание, шлепанье лап по полу, ворчание, хруст костей, влажное чавканье…
— Откройте! Откройте!!! Выпустите!!!
Быстрая черная тень мелькнула на фоне светящихся колонн, потом еще одна и еще. Странный шелест сменился на тонкое посвистывание воздуха, мягкий топот лап с царапающим поскрипыванием когтей по камню, угрожающее завывание. В темноте вспыхнули две пары красных глаз, человек, стучавший в двери, вскрикнул и упал. А потом несчастный заорал во все горло, а топочущие звуки стали громче и активней, чьи-то сильные челюсти, влажно чавкая, рвали еще живую добычу на части. Из глубины зала донеслось что-то похожее на стрекот на низкой частоте, и после этого у Рика больше не осталось никаких сомнений.
— Брууно, — негромко позвал он, странно растягивая слова. — Ты живооой?..
Неподалеку слева раздался шорох, и последовал такой же тихий ответ:
— Еще да, — голос Бруно дрогнул.
— Говориии со мнооой, — на одной ноте протянул Рик, — тиихо, меедленно, нараспееев, как яя сейчааас.
— А станцевать не надо? — прошипел Бруно, и в ответ на его резкий шепот из глубины зала донеслось громкое фырканье.
— Хочешь сдоохнуть — мооожешь и сплясааать, и поорать, и ногами потооопать, — так же монотонно проговорил Рик. — Я буду двииигаться на твой гооолос.
— Я пооонял, — дрожащим голосом попытался протянуть Бруно, но у него плохо получалось. Рик мысленно выругался.
— Если так, то лучше заткнииись, — ответил Рик. — Тогда идии на колонну, котоорая в цеентре, мееедленно, плааавно, как в клетке с тиигром.
Со стороны Бруно раздались тихие звуки размеренных шагов. И Рик тоже двинулся к той же колонне, плавно поднимая ноги, почти бесшумно опуская их на холодный каменный пол. Наконец он увидел Малыша — в зеленоватом свечении колонны он выглядел мертвенно бледным, хотя, скорее всего, виной этому было не только освещение.
— Спокооойно, — проговорил Рик, вставая рядом с ним. — Сейчас к нам придут знакооомиться, не дееергайся, не шевелиись, и не боойся.
— Легко сказать, — прошептал Бруно, и в сторону колонны направились медленные, крадущиеся шаги твари, в темноте загорелись красные огоньки глаз.
— Лучше закроой глаза, — выдохнул Рик. — Успокоойся, страх воняяяет.
Тяжелое дыхание было уже совсем рядом, в свете колонн все четче становился уродливый силуэт.
— Не могууу, — дрожащим и почти плачущим голосом проговорил Бруно.
Где-то с той стороны зала крепкие челюсти уже рвали очередную добычу.
— Закрой, сказал! — неожиданно резко, повелительным тоном прошептал Рик, строго взглянув на него тем взглядом, который заставлял подчиняться даже самых дерзких воинов в ордене.
И Бруно моментально зажмурился.
И в то же мгновение прямо под ноги Рику метнулась горгулья. На полусогнутых задних лапах она обошла вокруг Рика и покрывшегося испариной Бруно. Передние лапы, похожие на человеческие руки с длинными когтями, она по-беличьи прижала к массивной широкой груди. Ее мускулистое серое тело было гладким и матовым. Сложенные за спиной крылья нервно вздрагивали, на вздернутой уродливой голове в кровавом оскале блестели клыки.