Приграничная история

Вэльская Алёна

Щелкнул замок холодильной камеры, и я подняла крышку. Человек, лежащий передо мной, был похож на спящего, - так хорошо сохраняются умершие в этих специальных камерах. По закону неопознанных мертвецов морги обязаны сохранять в течение месяца, так что этот товарищ лежит еще с августовского нападения на нашего занудного капитана.

– Дайте, пожалуйста, кинжал, - попросила я, стоя спиной к боевым магам и протягивая руку. Кто-то вложил в мою ладонь небольшой кинжал из индирской стали с красивой вязью на лезвии. Я сделала аккуратный надрез на левой ладони и, сжав ее в кулак так, чтобы кровь капельками стекала на тело лежащего передо мной покойника, начала

звать его душу из мира мертвых. Звуков больше не было, как не было и света, и дня, и этого города. Все вокруг замерло, осталась лишь я - маленькая частичка живого, зовущая бестелесный дух на встречу. Мой зов шел из души, и часть своего света я вплетала в заклинание призыва. Мой зов шел вместе с разрушением, что принес с собой этот человек в мой город, и часть своей тьмы я вплетала в заклинание призыва. Закрыв глаза, минута за минутой, я повторяла древние слова призыва и, позволяя крови уже струйкой стекать на труп, оплачивала ею проход души в наш мир. Время шло, никто не отзывался, мне становилось все хуже и хуже.

– Поделитесь энергией, - надсадно прохрипела я, все так же не оборачиваясь. Через полминуты я почувствовала, что маги замкнули свой круг и их сила потоком хлынула ко мне. Несмотря на подпитку и на мой яростный призыв, душа убитого не желала отзываться. Я отсекла поток чужой энергии и прекратила попытку.

– Ничего не получается, - покачала я головой.
– Давайте попробуем еще раз, но с другим клиентом.

Маги молча последовали за мной к следующей холодильной камере. На этот раз моя попытка снова оказалась тщетной. По очереди мы обошли всех наших потенциальных собеседников, но ничья душа не пришла.

– Не понимаю, - растерянно пробормотала я.
– Всегда получалось! Что в этот раз не так?

– Может, дело в том, что вы лично не были знакомы?
– предположил Штондт.

– Нет, это никак не влияет на призыв. Вот если бы у нас не было тела и мы не знали, кого вызывать, тогда да, ничего не вышло бы. Здесь какая-то другая причина.

– Госпожа Вэльс, подойдите сюда, - позвал меня Нортон, который стоял рядом с телом одного из разбойников и внимательно что-то рассматривал.

– Что такое?
– подошла я к нему.

– Вам знаком этот символ?
– указал он на маленькую татуировку в виде перевернутой и зачеркнутой восьмерки, украшавшей запястье мертвеца.

– Если я не ошибаюсь, то перевернутая восьмерка - это символ вечности. Но почему он перечеркнут?

– Смотрите, у других тоже есть такие знаки, - воскликнул Эндсон.

Обескураженная, я молча подошла к нему и убедилась, что он прав.

– Нам нужно свериться со справочником по магическим символам, но похоже, что знак перечеркнутой вечности и есть причина, по которой связи с убитыми нет, - сказала я.

– Получается, что кто-то предусмотрел такую возможность и закрыл нам доступ к посмертным беседам с убиенными?
– поднял на меня вопросительный взгляд Нортон.

– Получается, что так. Этот кто-то чертовски предусмотрительный, и пока он на пару шагов впереди нас, - ответила я, не отводя взгляда.
– Что ж, здесь нам делать больше нечего. Идемте, я провожу вас к выходу.

Мы чинно покинули морг и так же чинно и неспешно вышли из лечебницы.

– Что ж, встретимся в восемь у полигона. Всего хорошего, - попрощалась я и отправилась было собирать вещи, как вдруг мне в спину прилетел веселый вопрос Эндсона:

– А если мы заблудимся в вашем городе, вас не будет мучить совесть?

– Неужели такие большие мальчики могут потеряться

в таком маленьком городе?
– насмешливо спросила я, круто поворачиваясь на каблуках.

– Вот-вот, - подхватил Эндсон, - у вас уже просыпается материнский инстинкт. Может, вы нас еще накормите и пожалеете?

– Что, всех троих сразу?

– Нет, этих двоих, - указал особист на ухмыляющегося Штондта и чересчур серьезного Нортона, - можно отправить на постоялый двор, они не потеряются, а вот меня...

Этот наглец замолчал и многозначительно улыбнулся. Я не растерялась и, ответив ему предвкушающей улыбкой, сделала медленный шаг вперед, потом еще один и еще. По мере того, как я приближалась, улыбка Эндсона делалась все шире и шире. Штондт продолжал понимающе ухмыляться, а Нортон - хмуриться.

– Господин Эндсон!
– позвала я особиста низким грудным голосом, подходя непозволительно близко для уровня нашего знакомства.

– Да, госпожа Вэльс?
– наклонился ко мне он.

– Дайте мне вашу руку, - скомандовала я все тем же голосом, призывно глядя на этого ловеласа в командировке. Завладев его охотно протянутой ладонью, я прошептала простейшее путеводное заклинание, выбрав конечной точкой маршрута здание городской стражи. Перед нами в воздухе появился клубок прозрачных нитей, конец которого был привязан к ладони Эндсона.

– Все, теперь вы точно не заблудитесь. Заклинание выведет вас к зданию стражи. Постоялый двор и трактир вы найдете неподалеку. Мой материнский инстинкт может спать спокойно, господин Эндсон, - едко проговорила я уже своим обычным тоном и, кивнув всем троим и напоследок окинув насмешливым взглядом ничего не понимающего Эндсона, сжимающего путеводную нить, направилась прямиком домой.

Глава 7.

– Вот я и дома, - тихонько прошептала я, закрывая за собой дверь. Навстречу чинно вышел Серый и укоризненно ткнулся холодным носом в мою ладонь. Я опустилась на пол и обняла его за шею, зарываясь пальцами в густой мех.

– Мой дружочек, я сегодня иду в патруль. Знаешь, как я отвыкла? Мне совсем не хочется, а еще мне страшно. Вдруг я оплошаю и попаду впросак? Там ведь не только наши будут, но и эти герои, которых ты спас сегодня ночью. Нет, Керс поедет со мной и в обиду меня не даст, но мне все равно боязно. Ты, кстати, со мной пойдешь или у сестер Керса останешься? Ну, что скажешь?

Мой волк тихонько высвободился из моих объятий и, схватив зубами подол моего платья, заставил встать и последовать за ним на кухню.

– Есть хочешь? Верно, война войной, а обед - по расписанию, - продолжала я разговаривать с Серым, гремя тарелками на кухне.
– Вот, держи свое мясо. А меня на обед сестры Керса ждут, так что компанию тебе не составлю, извини, пойду собираться.

Серый не обращал внимания на мои разговоры, а методично щелкал челюстями, насыщая свой желудок. А я, честно говоря, за столько лет привыкла разговаривать вслух сама с собой или с Серым, если он был дома. Это все началось после смерти Александра. Мне было так тошно и одиноко, меня грызла совесть, мне казалось, что в тишине я сойду с ума. Разговоры с Керсом в ту, начальную пору нашего знакомства, были не столь откровенны и должного покоя не приносили. Чтобы случайно не выйти в окно, я начала разговаривать с собой - это здорово помогало не скатиться в бездну безумия. Тошнота и чувство вины со временем притупились, а привычка, к сожалению, осталась.