Прииск «Безымянный»

Гадиятов Виталий Галияскарович

Более половины характеризуют только содержание серебра в самородном золоте, одна треть — наряду с серебром ещё медь, свинец, железо и мышьяк, и только в двадцати процентах моих проб, кроме перечисленных, определены висмут, сурьма, ртуть и другие элементы.

— То есть, получается, что у вас всего двести полноценных анализов золота, — быстро подсчитав, сказал Фёдор. — Это, прямо скажем, негусто, — невольно вырвалось у парня. — Маловато!

Лицо Петровой вытянулось, брови поднялись дугой. Весь её вид выражал недоумение. Её коллекцию по золоту, которую она собирала всю научную жизнь и не без оснований

ею гордилась, поставил под сомнение какой-то молодой человек, о котором она никогда даже не слышала.

— Разве это мало? — сказала она с вызовом. — Такого количества анализов самородного золота в нашей стране нет ни у кого. Слышите, Фёдор, ни у кого.

— Вы ошибаетесь. Есть и намного больше.

Петрова захлопала глазами, на щеках выступил румянец.

— Скажите, у кого? У Барсукова, Моисеева, Фролова? — Она назвала ещё несколько фамилий.

— У меня. Если быть точным, то — две тысячи триста пятьдесят семь анализов — на все элементы. Правда, процентов семьдесят составляют анализы золота из месторождений Якутии и Северо-Востока страны.

Выслушав Фёдора, Петрова вначале подумала, что он всё придумал, и только взвесив каждое, сказанное им, слово, поняла — молодой человек не обманывает.

— Фёдор, если всё обстоит именно так, как вы рассказали, то у вас почти законченная диссертация. Причём очень хорошая. Зачем вам заниматься какими-то бесперспективными поисками, когда рабочее время можно отдавать любимому занятию. Я готова взять вас к себе в лабораторию и одновременно оформить своим соискателем.

«Круто, ничего не скажешь. Я об этом мечтал, но меня не поняли, а теперь вот даже приглашают заниматься…»

— В нашем институте есть все условия: прекрасная лаборатория, научная библиотека, хорошее общежитие для научных сотрудников, база отдыха, кафе, — она потянулась за конфеткой и, развернув, положила её на блюдце. — Через это общежитие, кстати, прошли многие наши научные сотрудники и, в том числе, доктора наук. Какое-то время вы там поживете, а потом будет видно. Пока сдадите кандидатские экзамены, оформите работу и будете защищаться. Я вам помогу.

Предложение Петровой выглядело очень заманчиво. Попасть в ведущий институт страны и сделать научную карьеру мечтали многие. Перед ним открывалась зелёная улица в большую науку с возможностью использования новейшего оборудования, публикациями в ведущих научных журналах и участием в международных конференциях. А возможно… От того, чего можно было достигнуть у него даже захватило дух. Теперь всё зависело от его решения, которое он должен был принять.

Фёдор увидел себя со стороны. На трибуне конференции в Иркутске он говорит о проблемах, связанных поисками золота в зеленокаменных поясах, и даже обозначает методы их решения, которыми хочет достигнуть этой цели. Учёные приняли его сторону и поддержали. И вот теперь после того, как они поверили, что у него всё получится, предать всех ради своего благополучия — это было бы подло. Мысли вихрем пролетели в голове. Он вспомнил, как начинал эту работу, как доказывал, что она необходима, как работал в поле и анализировал свои пробы, как разговаривал с академиком, решившим ему помочь.

— К сожалению, я вам должен отказать, — произнёс он твердо и в то же время будто извиняясь за неоправданную надежду.

От удивления Петрова подалась вперёд и, взяв развернутую конфету, машинально положила в чашку с чаем. Она не сомневалась, что от её многообещающего предложения отказаться невозможно. Такое с ней случилось впервые. От досады она даже чуть не уронила чашку с чаем.

— А почему, скажите мне, пожалуйста? — поставив чашку на блюдце, спросила она строго. — Что за причина, что вам мешает принять моё предложение?

Подбирая слова, Фёдор сказал, что его уже пригласил в аспирантуру академик Таусаев. На мгновенье Петрова замерла, и, пересилив себя, улыбнулась.

— Ах, вот как! Ну что же, против Льва Владимировича я ничего не могу сказать, — произнесла она почти шёпотом. — Он академик, директор института. Желаю удачи!

Фёдор почувствовал, как по спине пробежала холодная дрожь и, будто током, ударило в голову, но он поборол себя. Петрова имеет право быть недовольной им. Понадобится время, чтобы понять кто был прав.

— Давайте ваши пробы, — сказала она сухо. — Сейчас посмотрим ваше золото, а потом Наташа отнесёт пробы в лабораторию. Надеюсь, завтра в конце рабочего дня мы получим результаты.

Глава 43. Старый знакомый

Два крепких мужчины почти месяц жили в доме Савелия Никитина, известного во всей округе охотника-медвежатника. В отличие от других он не боялся в одиночку идти на медведя и за свою жизнь добыл несколько десятков опасных хищников. Из-за этого в деревне его прозвали Медвежатником.

В этот дальний угол мужчины приехали не охотиться на медведей и не на рыбалку, как сказали в деревне, а по заданию гэбиста Сердюкова, недавно назначенного в Алдан. Из тайги должна была выйти экспедиция Брукса, которую они с нетерпением ждали. Деревня Талдын находилась на территории, контролируемой всесильным «Дальстроем», поэтому для сотрудников этого ведомства тут была их законная вотчина.

За три года старший лейтенант Сердюков продвинулся по служебной лестнице и, став капитаном, командовал районным подразделением МГБ, сменив уехавшего майора Гайнуллина. В Верхоянске Сердюкову казалось тесно, и он всячески стремился перевестись в Магадан — столицу Колымского края. Оттуда, как он считал, легче было подниматься по служебной лестнице, но попасть туда было непросто — желающих оказалось немало. После очередного обращения к начальству капитану отказали, при этом напомнили о «проколе» в деле с бежавшим Бруксом.

Как пыльный шлейф, тянувшийся за проехавшей машиной, так за ним висел тот провал, в котором он не считал себя виновным. Тем не менее, это ему закрывало дорогу наверх. Грозный окрик начальства поубавил прыти у капитана, однако в душе он не смирился со своим положением. Изменить отношение руководства могло только удачно проведённое дело. Приложив все силы и заставив работать извилины серого вещества, он раскрыл деятельность банды ссыльных, занимавшейся контрреволюционной деятельностью. Двадцать два человека снова оказались за колючей проволокой, только в этот раз без надежды на спасение — работа на урановом руднике не способствовала укреплению пошатнувшегося здоровья. С «серьёзными делами» больше ничего не получалось, и постепенно капитан стал терять надежду на удачу.