Прииск «Безымянный»

Гадиятов Виталий Галияскарович

«Вот что значит городская жизнь. Совсем отвык от поля, но ничего, дочь подрастёт, буду ходить почаще. Как там они? Насте без меня сейчас несладко».

На пятый день неожиданно полегчало, Брукс повеселел. Он снова стал таким же сильным и выносливым, каким был прежде. Остановились на берегу реки. Оленеводы поправили вьюки, геологи сели перекуривать. Иван молча ходил взад-вперёд, думая о чём-то своём. Передохнув, караван тронулся, а он стоял на крутом берегу и смотрел им вслед. Увиденное его восхитило: длинные связки оленей, как эшелон с гружеными вагонами, вытянулись вдоль реки и медленно удалялись.

За время перехода туго пришлось не только начальнику, похудели и осунулись все, а больше всех досталось оленям. За ночь они не успевали восстанавливаться, тощали прямо на глазах. У трех здоровых животных на спине появились потёртости, один захромал. К концу дневного перехода не выдержал молодой безрогий олень, шедший в середине первой связки Иннокентия. Ноги у него подломились, вьюком придавило к земле. Ношу раскидали по другим вьюкам. Когда подходили к Олёкме, потеряли ещё одного оленя. Тут Иван не на шутку разошёлся:

— Куда вы смотрели? Что, не видели, как они шли? Если ещё упадёт хоть один олень, груз понесёте на себе. Иннокентий, заруби себе на носу.

— А почему я, Андрушка старший, вот с него и спрашивай, олень плохой…

После этого олени больше не падали.

Глава 41. Переправа

Олёкма предстала во всей своей красе: мощная и стремительная, зажатая скалистыми обрывистыми берегами с затопленными косами — река совсем не похожая на Яну. Возле крутого скалистого берега караван остановился, Иннокентий замахал рукой.

— Всё, Петрович, пошли прижимы, будем обходить по горам. Опоздали маленько, по льду бы проскочили.

Впереди стояли горы. Каменные развалы спускались до крутого уступа, обрывавшегося прямо в воду. Кое-где нависали карнизы. Над скалами кружились птицы. В поисках переправы геологи прошли вверх по течению, но характер реки не изменился, и трудно было ожидать, что где-то она станет уже.

— Переправляться будем здесь, — Брукс показал вниз. — За прижимом начинаются пороги, поэтому как можно быстрее надо пересечь главную струю и плыть вдоль противоположного берега.

Иван посчитал, что для переправы им потребуется четыре плота. За полдня заготовили сухостой и плавник, застрявший в завалах, а к вечеру плоты были готовы. Погрузив вьюки, сели передохнуть.

— Мужики, смотрите, чтобы олени не запутались и плоты не обгоняли, — сказал оленевод. — Если начнут тонуть, режь веревку. Олени сами доплывут.

— Да не должно бы ничего случиться, всё будет нормально, — бросил окурок в воду Андрушкин.

— Должно не должно, главное не зевай…

Река подхватила плот и понесла вниз. Иван с Серкиным и оба Николаевых гребли стоя, расположившись с обеих сторон. Рулевым стоял коллектор Иванов. Замелькали отвесные скалы и стоявшие на берегу деревья. Иван обернулся назад. Из тёмной воды виднелись оленьи головы с ветвистыми рогами. Вскоре последних стало сносить в сторону, все животные сбились в кучу. Их связывала общая веревка, ставшая для них и спасительным кругом, с помощью которой они были связаны с плотом, плывущим к берегу, и балластом, тянувшим ко дну.

Тяжёлый плот направили к широкому распадку, видневшемуся на противоположной стороне. Там можно было причалить к берегу и по нему подняться на водораздел. Когда шли вдоль подтопленной косы, рулевой помогал длинным шестом, а как только вышли на середину, шест оказался не нужен. В какой-то момент Иванов резко опустил его в воду и, не достав дна, чуть не свалился за борт. Пока гребцы пришли в себя, потеряли дорогое время — плот развернуло поперёк реки. Связку оленей течением прибило к брёвнам, последние, обогнув их, плыли теперь впереди. Животные мешали грести, плот стал крутиться, всё больше закручивая связку.

— Гребите в одну сторону, — сказал Иван. — Резче. Раз, два, взяли! Ещё, ещё…

Прибавили в скорости, но плот не выровнялся. Быстрое течение несло его вместе с запутавшимися оленями вниз. Положение стало критическим — они потеряли управление.

— Иннокентий, стой! — срываясь на крик, матюгнулся Иван. — Суши весла, тебе говорят… Гребём только мы с Серкиным. Семен, забери у них весла, — прохрипел он Иванову.

От каждого взмаха вёсел олени откидывали головы назад, снова и снова натыкаясь на плот. Случилось то, чего боялся Иннокентий: животные запутались в верёвке и даже сцепились рогами. Бросив весло, оленевод лёг на мокрые брёвна и, дотянувшись до связки, перерезал веревку. Почувствовав свободу, два оленя поплыли к берегу. Но проблему он не решил. Связка по-прежнему плыла кучей, мешая друг другу и не давая грести. Плот крутился вместе со сцепившимися оленями и несся вниз по течению, с каждой секундой приближаясь к порогу.

— Иннокентий, режь веревку! Чего ждешь? — закричал Иван. — Ну живей, не жалей ты их…, а то мы все утонем. Давай!

Оленевод колебался. Распутать каждого оленя он не мог, в то же время впереди показался опасный порог, гул от которого доносился всё сильнее.

Подтянув к себе всю связку, он перерезал веревку с четырьмя запутавшими оленями, оказавшимися в хвосте. Какое-то время, словно прощаясь, они плыли рядом с плотом, но потом заметно отстали и, побарахтавшись в воде, все вместе пошли ко дну.

— Ё-моё, загубили столько оленей, — причитал Иннокентий. Ужас застыл в его глазах. Он смотрел на тёмную воду и бормотал, как заведённый: Жалко как. Столько оленей. Даже мяса не поели. О, ё-ё!

Плот сразу выровнялся, три оставшихся оленя клином плыли сзади.

— Нечего ныть, вернёшься домой, возьмешь других. Хватай весла и греби со всеми. Ну, давай, давай! Ещё, ещё… Нас несёт к порогу. Семен, помогай. Ваня не зевай, поддержи отца.

Упираясь из последних сил, преодолели течение и переправились через Олёкму.

Переночевав на берегу реки, на рассвете отправились дальше. Над рекой ещё висел предрассветный туман, мелкие капельки воды светлыми бусинками лежали на камнях, на траве, на листьях деревьев, а они уже были на ногах. Задев дерево, капли скатывались вниз и терялись в камнях. Позади каравана на мокром мху и ягеле оставалась тёмная тропа, вытоптанная десятками ног прошедших оленей и людей.

— Можно сказать, мы отделались лёгким испугом, — поднимаясь на перевал, сказал Брукс, — могло быть и хуже. Хорошо, что на других плотах обошлось без потерь. Ещё не начинали работать, а уже потеряли шесть оленей. Если так пойдёт дальше, снаряжение будем таскать на себе.