Прикамская попытка. Тетралогия
Шрифт:
Известно, что на игрушки и предметы роскоши люди тратят деньги гораздо легче и больше, чем на инструменты и каждодневные товары. Мы легко расплачиваемся в ресторане, оставляя там тысячи рублей, но, экономим каждый рубль, выбирая новый дверной замок, или меняя водяной счётчик. Мужчины не жалеют денег на цветы и духи женщинам 8-го марта, но выбирают овощи на рынке, торгуясь за каждый рубль. Так и с восточными торговцами, за роскошную никелированную кровать, инкрустированную по желанию покупателя самоцветами, беловодцы выручали значительно больше ресурсов, нежели торговцы Ост-Индской кампании, способные расплачиваться только золотом и серебром. Часы невмянского завода великолепно продавались по всей России, не говоря об азиатских странах. Главной составляющей успеха стали три фактора, жёстко соблюдавшиеся
Во-первых, Андрей Быстров, знаток сплавов, подобрал необходимые составы для механизмов, в большинстве своём нержавеющие и не требующие регулярной чистки. Во-вторых, в качестве образцов были безжалостно разобраны сотни раз два артефакта, принесённые друзьями из будущего. Расставаясь со своими наручными часами, Андрей и Иван рисковали остаться без всякой компенсации. Но, всего через два года подобные часы, всего в полтора раза крупнее оригиналов, пошли в серию и продолжают выпускаться более десяти лет. И, основной причиной успешной конкуренции невмянских часов стали принципы организации труда и технологические навыки двадцатого века, жёстко насаждаемые Андреем Быстровым. Большинство рабочих завода составляли женщины, более аккуратные в работе с миниатюрными деталями. Все сборщики проходили жёсткое тестирование, поточный (конвейерный) метод сборки потребовал крайне строгих мер стандартизации, только на изготовление необходимых по допускам шаблонов заняло больше года. Соответственно, на заводе за эти годы создали невероятно высокий для восемнадцатого века уровень культуры производства.
Когда Палыч месяц назад прошёл по сборочным цехам часового завода, возникло ощущение "дежа-вю". Огромные окна, ряды столов с настольными электролампами, за которыми сидят сборщицы в белых халатах, сменная обувь для всех посетителей, классическая музыка, звучащая из динамиков. Всё напоминало киножурналы семидесятых годов двадцатого века, не хватало голоса диктора за кадром, рассказывающего о передовиках производства. Впрочем, таковые имелись на всех предприятиях беловодских городов. Ещё барон Андрей начал воспитывать в промышленниках уважение к рабочим и мастерам. Причём, выражал его не только в премиях и больших заработках, но, не забывал о моральных стимулах. На всех государственных крупных предприятиях обязательно устанавливалась Доска Почёта, с ежегодно обновлявшимися снимками передовиков. Снимки лучших городских тружеников были на Доске Почёта беловодских городов. Причём, этой чести удостаивались исключительно рабочие рангом не выше мастера. Все знали, что купцам, дворянам и прочим богачам никогда не быть на Доске Почёта, в условиях небольших городков, где все знали друг друга в лицо и по имени, такой стимул действовал лучше любых премий.
Лет пять назад, по мере стабилизации беловодского общества, два "попаданца" осторожно, через третьи руки, приступили к созданию профсоюзов. Соединив в этих обществах функции защитников прав рабочих с гильдейскими нормами соблюдения качества товаров и услуг. Пока эти союзы формировались по профессиональному признаку, профсоюз булочников, профсоюз оружейников и так далее, участвовали в разрешении конфликтов, поддерживали своих товарищей в тяжёлых ситуациях. Уже действовал профсоюзный фонд материальной помощи, оплаты больничных. Год назад барон Василий закрепил профсоюзы законодательно, ограничив действия руководителей предприятий в отношении профсоюзных лидеров. Одновременно, оградил производственников от любых препятствий по механизации труда, заставив профсоюзы помогать в трудоустройстве высвобождённых работников, а не устраивать скандалы и стачки. Более того, ввёл налоговые льготы для промышленников, внедряющих новые станки и оборудование, часть этих льгот распространил на оплату труда рабочих. Что выйдет из этого, трудно сказать, но, листовки о создании рабочих союзов уже плыли на торговых судах в Европу.
Движение луддитов набирало в Британии всё большую силу, их поддерживали французские рабочие, бельгийцы, немцы. Агентам Беловодья уже не требовалось дополнительных разъяснений и особой агитации, достаточно было регулярно спонсировать, помогать листовками и намекать, какие предприятия получают новую технику, где нарушают права рабочих. Активисты и идейные вдохновители луддитов выросли сами, не хуже наших революционеров
Палыч отошёл от окна и направился на первый этаж, пора ехать на часовой завод, уговаривать специалистов на переселение в Австралию. Туда, для развития полупроводникового производства, Невмянов уже отобрал молодых химиков и металлургов. Строителей и геологов на пятом континенте хватает, дело оставалось за часовщиками и немногочисленными специалистами по радиотехнике. Некоторые наработки по полупроводникам уже имелись, но, озвучивать их Невмянов собирался только в Австралии, вдали от любой цивилизации. Бог даст, лет за десять удастся создать базу для производства полупроводниковой техники, и, возможно, вычислительных устройств.
Октябрь 1800 года. Южное побережье Республики Ирландии.
– Всё, можно лететь, - хлопнул по крылу последнего собранного самолёта механик Василий Хонг.
– Значит, завтра с утра и начнём тренировочные полёты, - подытожил командир отряда бомберов, один из лучших учеников Воронова, Архип Басов. Он внимательно прошёл вдоль укрытых маскировочными сетями самолётов. Сколько пришлось вынести, пока доставили в Ирландию двадцать новейших бомберов. Два страшнейших шторма, во время которых повредили шасси трёх самолётов и погибли два механика. Пожар на судне с топливом едва удалось погасить вовремя, иначе вся затея рисковала окончиться, не начавшись. Восемь человек подхватили какую-то заразу в тропиках, едва не умерли. Пришлось Архипу вместе с врачом вскрывать аптечку, и, после переговоров с Невмянском, ставить заболевшим уколы "пилина", три года назад поступившего в войска, в качестве последнего средства при тяжёлых ранениях и заболеваниях. Удивительно, но все умирающие встали на ноги за считанные дни.
– Архип, - раздался крик с поста охраны, - иди сюда! Срочное дело!
– Неужели пришло разрешение на вылет?
– поспешил лётчик к посту. Там его ждало разочарование, у ворот переминался Сергей Светлов, безопасник лётного отряда. Судя по его деланно небрежной улыбке, Архипа ждали серьёзные неприятности. Он успел убедиться, чем веселее Светлов, тем хуже новости. Потому, молча, отвёл безопасника в сторону от охраны.
– Сегодня ночью похитили нашего радиста со всем оборудованием, - нервно дёрнул щекой Светлов, - в порту его уже нет. Вывезти могли только на "Святом Патрике", он вышел в море утром. Я нашёл двух свидетелей, что видели ночью, как заносили на борт тяжёлые грузы.
– Какой радист?
– тупо уточнил Басов, ожидавший чего угодно, только не этого. За всё время использования раций в войсках не было таких дерзких преступлений. Теряли, ломали, один радист даже умудрился пропить вверенное имущество, но, всё находили и возвращали. А здесь украли рацию вместе с радистом. И, надо же, именно в его отряде, да, накануне важной операции!
– Лёшка Тен, - отвернулся Светлов. Помолчав, добавил, - видимо, его били, или он успел ранить кого, в его комнате кровью всё измазано.
Трудно было найти более аккуратного и выдержанного бойца в отряде. Спокойный трудяга Тен был последним человеком, которого кто-либо рискнул бы назвать разгильдяем. Все знали, что парень выбился из бедной крестьянской семьи, пять лет назад завербовался на службу, второй год учится в институте заочно. Архип не сомневался, что у Тена большое будущее, уже сейчас он разбирался в рации, лучше, чем механики в моторах. Потому и выпросил Басов у начальства Алексея в Ирландию, что его присутствие гарантировало надёжную связь при любой погоде. Ни для кого не секрет, что профессор Прохоров из Китежа давно звал Тена к себе, Лёшка лишь застенчиво улыбался и ссылался на незаконченную учёбу. Прохоров после отказа не поленился зайти к Басову, чтобы взять с него обещание оберегать Тена.