Прикамская попытка. Тетралогия
Шрифт:
День за днём столичная жизнь начинала меня привлекать, открывая свои неожиданные черты. В отличие от консервативной Москвы, напоминающей большую Казань или Нижний Новгород, Санкт-Петербург жил быстрее. Скорее всего, из-за обилия иностранцев и статуса морского порта. Увеселительных заведений здесь было на порядок больше московских, все дома и дворцы подчёркнуто европейского типа никак не напоминали о старой Руси, в отличие от московских теремов. Офицеры и рядовые из дворян жили будущим, многие раньше воевали с турками или ждали отправки на места боевых действий. Ожидание опасности, как и воспоминания пережитых сражений, не способствовали размеренной патриархальности. Молодёжь жила на широкую ногу, устраивая пышные пирушки, нередко заканчивавшиеся драками. Быстро знакомились, дружили и так же легко
За неполную неделю мы с Поповым и Петуховым трижды побывали в трактирных потасовках, создав среди завсегдатаев имидж опасных драчунов. Я активно знакомился с офицерами и гражданскими дворянами, купцами и чиновниками. Не только в ресторациях, но и на улицах, в присутственных местах. Стараясь создать у своих воспитанников полную картину жизни в столице, наряду с ресторанами и дворцами, показал частные фабрики и заводы. Ребята, насмотревшись на полутёмные подвалы, где в духоте и грязи трудились подростки, спрашивали о заработной плате, норме выработки и длине рабочего дня, возмущались, забыв о дворцах столицы. Они получили наглядное сравнение условий труда в Таракановке и начали понимать, на чьём труде и поте построено великолепие Санкт-Петербурга. Вечерами мы обсуждали всё увиденное, записывали имена новых знакомых с краткой характеристикой и словесным портретом. Я не забывал проводить 'политинформации' об унизительности и отсталости рабского труда, о необходимости создавать нормальные заводы, с механизацией и достойной оплатой работы. В своих гуляниях по столице я невольно пытался встретить знакомых 'исторических' личностей. Увы, вероятность их встречи оказалась сравнима со случайным знакомством с Высоцким в восьмидесятом году на Арбате в Москве, то есть к нулю.
Несмотря на трудности доставки боеприпасов из Прикамья, Никита согласился, что производить порох и капсюли для наших ружей в столице нельзя. Рецепт не просто украдут, сами мастера продадут или пропьют. Тем более, что военное ведомство не совсем понимало необходимость больших запасов патронов для солдат. Пока все заказы шли в комплекте двадцати патронов на одно ружьё, для такой поставки привезённых нами запасов хватит надолго, как минимум до разгрома Пугачёва. Под производство телефонов через Никиту я купил небольшой участок на Васильевском острове, за строительством обещал присмотреть Лушников, опыт постройки собственного дома ему пригодится. Там мы планировали устроить представительство Прикамского завода, разместить склады и оборудовать основную нашу базу в столице. Способную выдержать штурм не только разбойников, но и правительственных войск. Кто его знает, как оно было (будет) при Павле Первом или во время его свержения. Лучше уплыть на паровом катере, уничтожив все секреты, чем попасть в подвалы Тайной экспедиции с мрачными перспективами.
По совету Никиты первую демонстрацию телефона мы провели для императрицы, аудиенции у которой добился наш друг. Не зря он прожил в столице три года, при его талантах вполне достаточно, чтобы наладить прочные связи в верхах. За полчаса, предоставленные нам для подготовки, мы протянули телефонную линию от входа в Зимний Дворец, до второго этажа приёмной залы. Там у окна установили аппарат, чтобы императрица могла наблюдать отвечающего ей человека с трубкой в руках. Нас пред светлые очи Екатерины Второй не допустили, телефонную трубку ей подавал новый фаворит Васильчиков, оттеснивший всесильных Орловых от трона. Разговаривал с ними Никита, его императрица знала достаточно, чтобы узнать по голосу и фигуре. Увы, реакция на телефон оказалась нулевая. Правильно, к чему императрице экономить время?
Пришлось обращаться к Дашковой, не зря же мы привезли Марию Алексеевну в столицу. Едва были готовы её наряды, княгиня отправилась к своей родственнице. Что там она наговорила, не могу сказать, но на аудиенции Дашкова смотрела на меня очень удивлёнными глазами. Телефон её развлёк, не более того. Она даже дала согласие на установку двух аппаратов внутренней связи между её будуаром и приёмной, но равнодушно, принимая телефон за очередное украшение-безделушку. Зато неожиданно попросила показать револьвер, отстреляла на заднем дворе весь барабан, затем второй и удивила меня предложением.
– Продайте мне ваши револьверы, дюжину, с патронами, - улыбнулась Екатерина мне в глаза, - они мне очень понравились. Думаю, Вы неверно смотрите на применение своих пистолетов. Попробуйте их продавать, как женское оружие. Уверяю, в столице найдётся немало знатных дам, желающих себя оборонить таким образом. Тут я с удовольствием окажу любую посильную помощь, не пройдёт и недели, как весь свет станет гоняться за револьверами. Тогда посмотрим, что скажет наша государыня, так опрометчиво не пустившая вас к себе.
Обида Дашковой на императрицу, известная из исторических произведений, сквозила в каждом её слове. Нет ничего хуже, чем несправедливо обиженная бывшая подруга, теперь я не сомневался, что наши револьверы получат лучшую рекламу в столице. Жалел, что мало взял их для продажи, всего полсотни экземпляров. Зато под этим предлогом, можно установить стоимость револьвера в триста рублей и патроны по гривеннику. Такие расклады не могли не радовать. Возвращаясь от Дашковой, вернее, от дома княгини Морозовой, куда я проводил нашу представительницу, наткнулся на унылого худого парня, судя по одежде, бедного клерка. Он настолько задумался, что натолкнулся на меня и выронил свёрток, зажатый под мышкой. На сырой тротуар высыпались несколько книг, которые парень судорожно начал собирать. Я помог ему поднять томик арифметики Магницкого.
– Вы учитель?
– не сомневался я в ответе.
– Да, сударь, - хорошо поставленный голос не мог скрыть пробирающей парня дрожи.
– Разрешите угостить Вас стаканом чая или чего покрепче, - интересная идея неожиданно пришла мне в голову, - нет, не отказывайтесь, у меня есть деловое предложение.
Мы зашли в ближайший трактир, где я заказал парню сытный обед, а себе чай с сушками. Постепенно разговор наладился, Николай Васильевич Родыгин, так звали моего знакомого, действительно был учителем, отчаявшись поступить на чиновничью службу без необходимой протекции. Дома его ждала овдовевшая мать и две сестры, на их содержание уходили все случайные заработки. Как они существовали вчетвером на те пять-десять рублей в месяц, что добывал Николай, не понятно. По его словам, увлечение иностранными гувернёрами сильно подкосило учителей столицы. Многие уезжали в провинцию, надеясь там заработать на хлеб. Дворяне нанимали себе исключительно немцев и французов, даже не задумываясь, что их дети не умеют писать на русском языке. Покойный отец Родыгина смог накопить на приличный домик в царствование Елизаветы, часть суммы добавило приданое матери. Самому же Коле последний год не везло, едва он окончил обучение, как умер, простудившись, отец, семья медленно начала скатываться в нищету.
– И много в столице таких учителей, как ты?
– Увы, достаточно, чтобы всем не хватало работы, - криво усмехнулся парень, отметивший двадцатилетие неделю назад.
– Я с друзьями отправляюсь в путешествие на Дальний Восток, места не изученные, хочу основать там поселение. Экспедиция наша большая, до тысячи человек будет, с семьями и детьми. Детей этих надо учить, мы будем заняты, нам понадобятся учителя, десятка два или три, по всем возможным предметам. От русского языка до танцев, от фехтования до благородных манер, даже закон божий подойдёт. Содержание за год могу выплатить сразу, чтобы ты оставил деньги семье. Могу взять семьи учителей с собой, тогда женщинам найдём оплачиваемую работу, коли пожелаете. Поговори, Николай со своими друзьями, договор заключим на три года с возможностью продления.
– Позвольте узнать, какое предлагаете содержание, - не выдержал искушения парень.
– Сколько здесь получает учитель за год?
– я не имел понятия о заработках педагогов.
– Сто двадцать, нет, сто пятьдесят рублей в год и обеды.
– Учитывая трудности путешествия и опасности нападения дикарей, удвоим эту плату, а питание и одежда полностью за мой счёт. Однако, о дикарях я сказал не для красного словца, придётся привыкать к армейской дисциплине. Но, свои семьи мы берём с собой, значит, в нашей безопасности не сомневаемся.