Приказ есть приказ
Шрифт:
Тибурон ответил почти так же, как давеча генерал Куропаткин:
— Тебе что, плохо здесь? Песок, океан, виски, моя приятная компания! Отдыхай и наслаждайся! Когда нужно будет, тебя выдернут с этого курорта как рыбку на крючке. И еще с тоской вспомнишь здешний рай!
— Рай, это точно! — согласился Евгений и добавил. — Наливай!
Питие на океанском побережье имеет несколько плюсов. Во-первых, это приятно и эстетично, где-то даже возвышенно. Во-вторых, не рискуешь напиться как свинья, поскольку свежий ветерок с водной глади бодрит и немного отрезвляет. А в-третьих, наутро просыпаешься если и с сухостью во рту, то без головной боли. Такое вот волшебное воздействие бескрайней соленой водички.
Так что Миронов и Тибурон в этот вечер без ущерба для здоровья употребили бутылку «Принца Чарли» под размеренный шум океанского прибоя и неспешную беседу, а затем, когда стемнело, еще немного выпили у себя в номере на сон грядущий.
Но прежде Евгений вызвал свою группу и дал им задание подумать над тем, что они могли бы преподать кубинцам. Парни сначала скукожились, представив, как придется обучать «салаг», но Миронову удалось заинтересовать их предстоящей учебой, и ушли они, оживленно обсуждая, какими именно методами стоит воспользоваться, чтобы в кратчайший срок дать максимум. Прямолинейный Монастырев заявлял, что нужна строжайшая дисциплина и «молодых надо гонять до седьмого пота, чтобы уже "мама" не могли выговорить», тогда толк будет. Хитроумный же Штефырца возражал в том плане, что нельзя бойцов, уже крещенных боями, превращать в «салабонов», помягче надо, тем более, если они не совсем новички и кое-что умеют. В общем, идея захватила, и Евгений не сомневался, что его орлы постараются стать настоящими преподавателями и сенсеями, сделают все возможное. Как впрочем делали все и всегда.
И еще одна ночь прошла спокойно. Похоже было, что объединенный кубино-советский отряд и впрямь разгромил унитовскую банду в пух и прах, а если кто-то и уцелел, то нескоро решится повторить набег на город. Началась тыловая, мирная жизнь, почти как в Лубанго. Даже утренние построения были. Два командира проходили перед шеренгой своих подчиненных, инспектировали внешний вид, если накануне были какие-то происшествия, разбирали их по фактам, назначали караулы и наряды.
А вот политинформации не проводили. Не имелось возможности черпать откуда-либо материалы для них. Мощного радиоприемника не нашлось, а малютки лобитовской сборки ловили только местное радио, брехливое и патриотичное. Из его сообщений мало что можно было вылущить. Одни лозунги, славящие МПЛА и «лично товарища Эдуарду Душ Сантуша», восторженные репортажи о развивающемся с каждым днем все шире строительстве социализма в одной отдельно взятой стране. Ну, еще музыка, чаще местная или бразильская, но иногда проскакивало кое-что стоящее. Например, ни с того, ни с сего, запустили последний альбом «Пинк Флойд» и крутили его затем каждый день. Кто-то в шутку предположил: может, таким образом передают зашифрованный сигнал для УНИТА? Типа «Над всей Испанией безоблачное небо»!
Несколько раз, воспользовавшись «лендровером» комиссара, выезжали за город, на фазенды. За все тот же обменный продукт — сахар и фасоль — выменяли три мешка здоровенных спелых лимонов, несколько огромных гроздей бананов, еще кое-какой сельскохозяйственной продукции.
А еще познакомились с настоящим португальцем. Фернанду Сандош по контракту приехал в Анголу работать электриком. Был такой проект у народного правительства — зазывать бывших колонизаторов, чтобы они разбирались с тем, что успели в стране понастроить. Дома, в Португалии, работы практически не было, а здесь платили неплохо, и поначалу ему даже нравилось жить в Луанде. Но Фернанду быстро устал от постоянного шума, грязи, больших расстояний и бездельничающих помощников. Появилась возможность перебраться в этот маленький прибрежный городок, и он с радостью ею воспользовался. Деньги те же самые, а хлопот в десять раз меньше. Плюс тишина и покой. Да и с продуктами в провинции полегче. Живи и радуйся.
Жить-то он жил, но ют не радовался. Добровольная ссылка вскоре приелась. Не с кем было даже поговорить. Если в Луанде контрактников было довольно много, то здесь он оказался единственным белым человеком на целый город! И все жители смотрят на него, как на колонизатора. Некоторые — с ненавистью, но большинство — подобострастно. Как с такими людьми общаться?
Оставались советские и кубинские колонисты. Ну, кубинцы, если честно, не совсем белые. А советские… Неизвестно, чего уж им там наговорил замполит, но португальца они сторонились, как больного чумой. Он много раз подкатывался к ним с самыми дружескими намерениями и встречал такой холод во взглядах и словах, что, в конце концов, бросил свои попытки и, боясь совсем озвереть, завел сожительницу из местных, чтобы готовила, убирала в доме и постель согревала. А на окружающий мир и населяющих его людей перестал вовсе обращать внимание.
Немного оживило размеренное и скучное течение жизни нападение унитовцев. К нему в дом, по счастью, они не сунулись, хотя Сандош готов был встретить незваных гостей, сидел у окна с автоматической винтовкой и запасом патронов. Когда кубино-советский отряд проводил зачистку города, португалец вмешиваться не стал, ведь и сам мог ненароком на пулю нарваться. Пусть уж военные играют в свои игры сами.
Наконец в городе все стихло, Сандош рискнул прогуляться по улицам. Дошел и до отеля «Президент». Посмотрел, что там делается, а потом рискнул нанести визит вежливости командирам отряда.
Командиры, то есть Тибурон и Миронов встретили гостя радушно. Они впервые в жизни видели настоящего португальца, но налили ему, как старому знакомому. Серхио пришлось трудиться в качестве переводчика. Евгений же только улавливал схожие с испанскими слова. Но общению это не мешало, и вскоре компания незаметно для себя переместилась на виллу Сандоша. Здесь было что посмотреть. К примеру, прежний владелец в свое время увлекался охотой, и по всему дому висели выделанные головы его трофеев и просто замысловатые рога. Не были представлены только слон и носорог. Первый занимал бы слишком много места, а второй в Анголе не водился.
Домоправительница португальца Жужа порядок старалась поддерживать, и полы блистали чистотой, а на мебели не лежала пыль. Но дама была не без странностей. Так, например, в своей комнате она держала… козу! И регулярно, привязав веревку к рогам, таскала ее на улицу — пастись. Объясняла это тем, что постоянно на улице животину оставлять нельзя — обязательно сопрут. Рогатая скотина оказалась с характером, орала по ночам, а днем норовила убежать из «стойла» и бродила по всему дому. Сандош не раз собирался пристрелить нахалку, но Жужа плакала и умоляла его не убивать кормилицу. Почему она называла козу кормилицей — совершенно непонятно, молока та давала не больше стакана в день.
Но, в общем, электрик не жалел, что завел себе приходящую женщину. Готовила она неплохо, добывала для него продукты у многочисленной сельской родни. И в постели старалась изо всех сил. Ему только нужно было заботиться, чтобы она не забеременела. Побочные дети в планы Фернанду не входили. В городе Сантарен у него подрастали две прелестные девчушки, и им совсем не был нужен черный братик. Наивная Жужа, наоборот, детей хотела, думая, что богатый (по ее понятиям) португалец тогда на ней женится. Во всем мире женщины одинаковы в своих мечтаниях.
Первые португало-кубино-советские посиделки удались. И Евгений с Серхио стали частенько заглядывать на гостеприимную виллу. Они были лишены политико-идеологических предрассудков, которыми страдал замполит бывшей колонии, а потому весело проводили время за выпивкой и разговорами. Виски приносили с собой, но впоследствии оказалось, что и у хозяина виллы этого добра хватает. Причем качеством лучше, чем приевшийся уже «Принц Чарли». Удивительным образом погреба виллы не были разграблены в свое время, а прежний владелец, богатый плантатор, с увлечением охотился и на зеленого змия.