Приказ есть приказ
Шрифт:
После этого кубинец уже спокойнее сказал, что его солдаты освободили город от бандитов, и ему, комиссару Мвимбе, должно быть стыдно за то, что такие храбрые воины, совершившие немало подвигов, испытывают в чем-то нужду.
Что комиссару оставалось делать? Он только улыбался, кивал и заверял военных в том, что все их требования будут выполнены, вот только восстановится связь со столицей и он проконсультируется со своим департаментом.
Тут кубинский офицер перестал смеяться, посерьезнел и сказал прямо, что если немедленно, до обеда, их требования не будут выполнены, то он самолично арестует комиссара как пособника бандитов, и посадит его к пленным унитовцам. Пусть комиссар им все и объясняет про звонок в Луанду и разрешение пользоваться имеющимися у него хозяйственными и продовольственными запасами. Ему все ясно?
Ему уже все было ясно. Для комиссара города Порту-Амбуин Сауме Мвимбе настали черные времена.
— Ты не слишком с ним сурово? — спросил Миронов Тибурона, когда они возвращались в отель. Ящик пресловутого «Принца Чарли» несли вдвоем. Как понял Евгений, этот ящик был у комиссара не последним. Значит, впоследствии, когда закончится этот, можно будет повторить набег.
— С ними только так и можно разговаривать. Понимаешь, португальцы их и за людей не считали. Просто брали, что хотели, и все. Так что у них рабское почитание силы в крови. Да мне ваши ребята сами рассказывали такую историю. В Луанде есть оптическая мастерская с прекрасным оборудованием. Можно заказать великолепные очки. Советские об этом прознали и стали туда захаживать. Если бы они просто приходили, сдавали заказ и платили, все было бы нормально. Но вы так не умеете. Вам обязательно мастеру надо подарок сделать, бутылку поставить. А местные к такому обращению не привыкли. Когда перед ними хвостом виляют, они сразу начинают чувствовать себя господами и тут такое начинается! Тот мастер по очкам сейчас тоже носом крутит, бутылки не просто как подарок принимает, а уже требует. И не водку, а чтобы непременно виски! Думаешь, этот урод не издевался над вашими, когда они здесь были? Гарантирую, что издевался! Вы же не умеете требовать, вы просите!
Возразить Евгению было нечего. Так с русским человеком всегда и везде происходит. Нет чтобы потребовать свое, законное, да так потребовать, чтобы отказать не смогли! Обязательно нужно униженно просить, давать взятки, хихикать подобострастно. Тоже, наверное, как у анголан, рабство в кровь попало…
В «Президенте» все было по-прежнему. Все-таки здесь жили теперь военные с многолетним стажем службы, и дисциплина стала для них второй натурой. Так что ни Миронов, ни Тибурон особенно о своих бойцах не беспокоились, оставляя их ненадолго. Они знали, что караулы сменят вовремя, обед приготовят, никто не напьется, не убежит в самоволку «по девочкам». Ну, может быть, потихоньку слетают на океан, окунуться. Но это провинность невеликая, можно на нее посмотреть сквозь пальцы.
Кстати, и обед подоспел. Шустрые фуражиры, возглавляемые Толиком Монастыревым, ухитрились раздобыть даже редкой для этих широт картошки, а кубинский повар приготовил из нее и ветчины замечательный соус. Попробовав, Миронов сказал довольному собой Толику:
— Не по той линии ты пошел!
— В каком смысле? — не понял тот.
— Надо было тебе в снабженцы идти! Цены бы не было такому специалисту!
Вместо ответа Монастырев вытащил свой знаменитый нож и, не примериваясь, метнул его через всю столовую. Нож вонзился в деревянный щит на противоположной стене. Кубинцы дружно зааплодировали.
— Нас и тут неплохо кормят, — коротко сказал Портос и вернулся к своей обширной миске с картофельно-мясным варевом.
Возразить Миронову было нечего. Зато вспомнилась идея про обучение кубинцев. Он тут же высказал ее Тибурону. Капитан секунду подумал, а потом кивнул.
— Хорошая мысль. Твои ребята большие профессионалы, чем мои.
Евгений уточнил:
— Мои ребята вообще профессионалы. А твои — нет.
Серхио подумал.
— Ну, в каком-то смысле ты прав. После Анголы мои вернутся на гражданку. Твоим она не светит.
— Если из армии не выгонят.
Посмеялись, потом, закончив обедать, поднялись к себе. Пить виски при подчиненных оба посчитали неэтичным, подрывающим воспитательный момент. В номере кроме ящика с бутылками оказалась еще и здоровенная гроздь спелых бананов. Кто-то из фуражиров расстарался.
Они только разлили по первой, когда из душевой послышались яростное фырчание и грохот. Тибурон, заглянувший туда, с удовлетворением отметил:
— Вот тебе достойные плоды нашего похода. Вода пошла.
Комиссар действительно распорядился пустить в отель воду. Правда, только холодную. Чтобы текла еще и горячая, нужно было растопить котельную в подвале отеля. Для этого требовалась солярка, которой, естественно, не имелось в наличии. Офицеры постановили в ближайшее время озаботить комиссара этой проблемой, а пока с удовольствием помылись холодной водой. При стоявшей как на улице, так и в номере жаре это было даже приятно.
День постепенно скатывался к вечеру. Занятия с кубинцами решили начать назавтра. А пока, прихватив с собой бутылочку, стаканы и несколько бананов, отправились на пляж. Тибурон на всякий случай взял солдата с автоматом. Тот не купался, сидел в тени и бдительно посматривал по сторонам.
Едва успели окунуться первый раз, как на пляже появился Толик Монастырев. Он волок с собой два деревянных шезлонга.
— Вот, — сказал Портос, раскладывая сидения. — В отеле нашел, там их много. Чего на песке зря валяться?
И с этими словами удалился.
— Н-да, — заметил Тибурон, устраиваясь в принесенном кресле поудобнее. — Уважают тебя подчиненные. Я в людях разбираюсь, это не подхалимаж.
Евгений неопределенно повел плечом, дескать, с чего бы им меня не уважать? Одно дело делаем.
— Понимаешь, — сказал он, угощаясь из пачки кубинца сигаретой, — мы ведь не первый год вместе, вроде как одна семья. Особенно на операциях. И они давно уже признали за мной право командовать. Я — старший, вожак этой стаи. Я никого никогда не наказываю. Поощрить — могу, похвалить там, руку пожать. Кстати, представления на награды тоже я пишу. Но у нас в группе заведено так: если один допустил просчет — вина ложится на всех, и все отвечают. Перед начальством нет конкретного виновника, виновата вся группа. Ну, представь, вот что-то мы не так сработали во время операции, кто-то лопухнулся. И что, начальству докладывать, мол, вот этот, отдельный товарищ допустил прокол? А оно, начальство, возьмет и сожрет этого отдельного товарища! В результате в группе появляется дыра, приходит какой-нибудь новичок. Опять начинаем притираться, привыкать друг к другу. Зачем? Если же виновата вся группа, начальству труднее ее схарчить.
— А если начальство решит, что группа прокололась потому, что у нее командир фиговый и надо его убрать? — поинтересовался капитан.
— Там же не все дураки? Цену мне как командиру знают. И как командир я в первую очередь получаю по башке. Если кто-то из группы напортачил, естественно, командиру первый кнут — не досмотрел, не предвидел. Но, если честно, у нас как-то и не было крупных провалов. Так, изредка, по мелочи. Мы все-таки хорошая команда, сработанная. Вот нас и кидают на самые сложные участки. Только в этот раз никак не пойму, на хрена нас сюда заслали. И ведь не просто заслали, а держат упорно, не позволяют в Союз возвращаться! Пусть мы лучше здесь дурака валять будем, чем где-то еще пользу приносить! Странная логика!