Приказ есть приказ
Шрифт:
Размечтался. С вертолетом главного военного советника прибыли тот самый замполит местной советской колонии, который бежал в обнимку с двумя «шарпами», еще один специалист и переводчица, в трезвом виде оказавшаяся очень милой девушкой. Лицо у замполита, вопреки обещаниям остальных членов колонии, не выглядело разбитым. Сумел, видимо, убедить народ, что действовал он исключительно в интересах Советского Союза и его коммунистической партии. Более того, дядечка вполне оправился от пережитых волнений и держался как генерал, прибывший в подчиненную ему воинскую часть. То есть он явно ожидал торжественной встречи, полного повиновения, а в конце инспекции — праздничного обеда с большим количеством хорошего, следовательно, дорого спиртного. Фамилия его была Федулов.
Ну, с обедом и спиртным Евгений еще мог бы ему поспособствовать, но вот спесь эту псевдогенеральскую сносить не желал. Тем более, что, когда вскрыли опечатанные двери, замполит тут же взялся предъявлять претензии. Для начала спросил подозрительно:
— Тут точно никого постороннего не было?
Его заверили, что точно.
— А почему тогда вещи в таком беспорядке? В них что, рылись?
Ему спокойно объяснили, что происходил бой, никому дела не было до драгоценных вещей. Все убегали в панике, спасая свою жизнь, бросая вещи, как попало. Потому и беспорядок.
Тогда замполит обратился напрямую к Миронову и Тибурону.
— Попрошу осмотреть рюкзаки ваших солдат!
— Это зачем? — не понял Евгений.
— На предмет обнаружения посторонних предметов!
— Каких еще предметов?
— Не принадлежащих им лично!
Евгений почувствовал, что лицо его наливается краской гнева.
— Так вы что, предлагаете устроить обыск наших солдат?
— Ну, да, — несколько замялся Федулов.
— Что, и мои с капитаном вещи будем проверять? — закипая, спросил Миронов.
— Не-ет! Ну что вы! — сделал замполит широкий жест рукой, словно отметая саму мысль о мародерстве Миронова и Тибурона. — Как можно? Вы — офицеры! Но вот ваши солдаты…
Евгений еле сдерживал себя.
— Наши солдаты ничем не отличаются от нас. Они так же воюют и рискуют своими жизнями. Защищая, между прочим, ваши жизни. И не доверять им у меня нет никаких оснований.
— А если что-то из личных вещей советских специалистов пропало? — не сдавался Федулов.
— Ничего не могу с этим поделать, — издевательски развел руками Евгений. — На войне, как на войне.
— Я вынужден буду доложить вашему начальству о царящих здесь порядках и попытках самого настоящего мародерства, совершаемого рядовым составом и покрываемого офицерами! — высокомерно промолвил замполит.
Блин, получалось как в том анекдоте: «Вы моего мальчика из проруби вытащили, когда он тонул? У него шапочка была такая полосатая. Где шапочка?».
Несколько подчиненных Миронова и Тибурона стояли рядом, слушая этот абсурдный диалог. Первым не выдержал Леня Шишов. Он подошел к Федулову, вежливо взял его под локоток.
— Простите, можно вас на пару слов? У меня туг кое-какие соображения по поводу вашего имущества… Но это не для посторонних ушей.
Замполит доверчиво склонил к нему голову, и Леня благополучно увел его, заинтересованного, в пустующий номер. Дверь за собой они плотно закрыли.
Евгений отлично знал, что сейчас произойдет, но и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить неминуемую развязку. Замполит Федулов был ему просто омерзителен. А таких мерзких личностей надо наказывать. Всегда и везде.
Что происходило в течение пяти минут за закрытой дверью, слышно не было. Но, когда по-прежнему спокойный, даже не запыхавшийся Леня вывел бледного, судорожно прижимающего к животу руки Федулова, все уже было в полном порядке. Замполит никаких претензий больше не предъявлял. Он просто молчал, а когда один раз собрался что-то вякнуть, скользнул взглядом по фигуре сопровождавшего его Шишова и промолчал. При этом на лице его не было заметно никаких повреждений. В случае необходимости нужно уметь бить и так: не оставляя следов. Замполит, сучий потрох, непременно настучит в Луанде и своему начальству, и в военную миссию о людоедских порядках, царящих в освобожденном городке Порту-Амбуин. Но, по большому счету, Евгению было на это, как говорится, глубоко плевать. «До Бога высоко, до царя далеко», говаривали в старину. Эта штатская партийная сволочь посмела оскорбить его людей грязными подозрениями, предложила устроить обыск у солдат, не жалевших своих жизней для ее спасения! Он бы и сам с удовольствием вломил козлу, но ему как командиру это было не с руки. А вот подчиненным вполне дозволялось!
Переводчица, слышавшая все и понявшая, что произошло, умоляюще глянула на Миронова. Сказала негромко:
— Он вообще-то неплохой человек. Только временами накатывает, просто каким-то магнитофоном становится.
— Послушайте, вас как зовут? — обратился к ней Евгений
— Лена…
— Леночка, не объясните, какого черта замполит делает в таком маленьком коллективе, как ваш? Он что, кроме прочего, еще и какой-то специалист?
— Нет, — покачала головой девушка. — Только идеологическое обеспечение.
— И чем же он занимался?
— Ну-у, собрания проводил, политинформации. На каждый праздник лозунги писал. Еще самодеятельность организовывал.
— Самодеятельность? — не поверил своим ушам Миронов. — Какая здесь может быть самодеятельность?
— Песни пели хором: «Утро красит нежным цветом», «Подмосковные вечера», стихи читали о советском паспорте.
Евгений живо представил эту картину. Н-да, веселую жизнь устроил замполит колонистам. Ведь тоска же смертная! Стихи о советском паспорте! Как там: «Я достаю из широких штанин…» Охо-хо, ребята, как мне вас жаль!
Но с другой стороны… Ну да, днем работа. А вечером чем заниматься маленькому советскому коллективу, заброшенному черт те на сколько тысяч километров от Родины? Кино, телевидения здесь нет, газеты, дай бог, раз в месяц поступают. Радио только ангольское. Ни о каких экскурсиях или походах по окрестностям и речи быть не может. Сидеть, тупо вязать макраме из сизалевых бечевок? Трескать раздобытые праведными и неправедными путями водку или виски? Мечтать о том, как в Союзе будут тратить деньги, заработанные здесь, покупать машины, квартиры, аппаратуру, шмотки? Есть океан, пляж. Но океан хорош неделю, месяц, два, а потом он просто приедается. Может быть, выход имеется у тех, кто занят каким-нибудь творчеством? Картины маслом пишет, романы в тетрадках сочиняет с надеждой издать в будущем. А сколько таких, способных к творчеству? Единицы ведь! Остальным чем себя занимать? Так что не совсем уж дураки были те, кто посылал сюда этакого массовика-затейника. Главное, чтобы он не возомнил себя шишкой на ровном месте и не стал забивать головы людям идеологической чушью. Вот тогда его срочно нужно хватать за волосы и бить лбом о стену, чтобы дурь вылетела.