Приключения 1989
Шрифт:
— А к Анфисе ты присмотрись, — вдруг строго сказал Путятин. — Она, конечно, не сахар, но не за Сивкова же её выдавать?! — сердито проговорил Семен Иваныч. — Я его в случае чего под домашний арест посажу за искажение моих слов. Ну это уж после Серовска. Ты меня слушаешь?
В Серовск Мотя Левушкин прибыл на полуторке уже к вечеру. Его напарник оказался неразговорчивым, и Моте, которому не терпелось обсудить детали операции, пришлось поначалу говорить словно с самим собой, а потом и вовсе замолчать. К тому же машину трясло, а на ухабах много не наговоришь. Павел крепко сжимал в руках руль, и Мотя, улыбнувшись, даже сказал
— Расслабься, а то устанешь быстро!..
Павел лишь усмехнулся в ответ.
Вечером, накануне отъезда, Мотя зашел попрощаться к Таисье Федотовне, прошелся с ней по площади. Морковина сияла. Она держала его под руку, рассказывая о том, как продвигается исследование Северной Земли, о том, что обследовано уже 70 процентов всей территории и обнаружены большие запасы золота, олова и меди. Замечательный исследователь Арктики товарищ Урванцев, неожиданно заболевший, выздоровел и теперь продолжит свои изыскания. Тася рассказывала о том, что исследователи убили по дороге пять медведей, что едят они исключительно сухой рис и шоколад и что она написала заявление с просьбой включить её, Таисью Морковину, в одну из арктических экспедиций, если туда потребуются женщины. «Конечно, это в том случае, если какие-нибудь другие исключительные обстоятельства не изменят в корне мою жизнь», — добавила она и покраснела, замолчав на некоторое время, точно ожидая со стороны Моти этих исключительных обстоятельств. Но Мотя тоже молчал, силясь вспомнить хоть что-нибудь интересное, но, как назло, на память приходил один Сивков да ещё Анфиса.
— Дирижабль «Цеппелин» полетел в Арктику, слышала? — наконец вспомнил он и облегченно вздохнул.
— Да, он прилетел из Каира сначала в Берлин, а потом в свой Фридрихсгафен, а уж оттуда вылетел в Арктику. Я слежу за его полетами, — грустно проговорила Тася. — Но это было третьего августа, а теперь он прибыл уже в Пернамбуко…
— Где это? — удивился Мотя.
— Пернамбуко — это город в Бразилии… — Тася вздохнула. — У тебя плохо с географией, и ты слабо прорабатываешь газеты. Вот кто сейчас первый заместитель товарища Менжинского?
Мотя помнил, что в «Правде» печатали Указ Президиума ЦИКа о новых назначениях в ОГПУ, но фамилии он не знал.
— Первым заместителем назначен Акулов Иван Алексеевич, он был раньше замнаркома рабоче-крестьянской инспекции.
— Ну ты даешь! — невольно поразился Мотя. — Как ты всё это запоминаешь?!
— Я, Мотенька, секретарь райкома комсомола, боевой вождь молодых революционеров страны, я должна знать всё и назубок, без запинки, рассказывать последние новости, а также уметь дать четкую классовую оценку каждому факту!.. — Она улыбнулась и вдруг грустно взглянула на него. — Поэтому вечером перед сном заучиваю всё наизусть. Как стихи…
Они сидели на лавочке в сквере. Вечер накатывал теплый, тихий, как воспоминание.
— Это трудно, Мотенька, ты не представляешь себе, как трудно, особенно женщине, на такой ответственной работе, когда на тебя постоянно смотрят как на женщину. Даже высшие партийные товарищи разговаривают с тобой и смотрят на тебя как на женщину, думая: а с кем она вечером, там, у себя в комнате?.. Неужели одна?.. А когда спрашивают и убеждаются, что одна, то смотрят с сочувствием, как на больную, словно я ничего этого и почувствовать не могу! А я, Мотенька, всё чувствую, ещё как умею всё чувствовать, ещё даже сильнее и глубже, чем некоторые, потому что я храню всю силу моих чувств и всю чистоту своей души только для одного человека, которому я стану не только другом и верным товарищем, но еще и беспредельно верной женой, самой верной спутницей жизни. Вот такая во мне сила, мой милый, что я готова всю жизнь перевернуть, всех врагов победить ради счастья с этим человеком, и не будет преград мне ни в море, ни на суше!
Тася вдруг так разволновалась, что Левушкин и сам заволновался, ибо ощутил прилив жалости к Тасе, настолько сильный, что он уже готов был даже стать тем самым человеком, о котором она мечтала. Но тут их нашел Сивков и велел не мешкая бежать в управление, ибо его захотел видеть сам товарищ Дружинин. Поэтому Мотя, попрощавшись с Морковиной и облегченно вздохнув,
Иван Петрович сидел в кабинете Путятина один. Он пристально оглядел Мотю, расчесал гребеночкой густые седоватые усы и предложил сесть. Они впервые встречались с глазу на глаз, и до сих пор, как казалось Левушкину, Дружинин попросту его не замечал. Он постоянно работал с тремя сотрудниками, не вникая почти в остальные дела комиссариата. Такое создавалось впечатление. Сталкиваясь несколько раз в коридоре, Мотя почтительно здоровался, а Дружинин лишь кивал, быстро проходя в кабинет Путятина или выходя из него. Поэтому вряд ли Дружинин вообще помнил его, думал Мотя.
— Я давно наблюдал за вами и думал, что вам ещё рано участвовать в такой операции. Но Семен Иваныч меня переубедил. Он, надо сказать, умеет переубеждать.
Дружинин снова вытащил свою расчесочку, такая, видно, у него была привычка, чтобы нарабатывать хладнокровие, как определил Мотя.
— Вот, вчера Семен Иванович дал вам поручение… — Дружинин кашлянул. — Исчезновение козы… Пустяк? Да, пустяк, — Иван Петрович улыбнулся, и Мотя тяжело вздохнул. — Но работа наша вся на таких пустяках! А ведь и старуха Суслова, и сосед Печнов оба говорили о том, что молодуха Первухина нигде не работает, родила неизвестно от кого ребенка, а живет, как сыр в масле катается. Причем Печнов прямо заявил, что Первухина «бандитская полюбовница». Вы всё это в протоколе зафиксировали и очень мне помогли, а вот сами на эти слова внимания не обратили, хотя Печнов раскрыл самый главный секрет, за которым я три месяца гоняюсь! Поседел весь. — Иван Петрович вздохнул, поиграл расческой, усмехнулся. — Вот тебе и пустяк: коза!
— Так Нинка… — У Моти даже дух захватило.
— Да, полюбовница Ковенчука, и ребенок от него! — кивнул Дружинин. — И ходить никуда не надо. Видел его Печнов. Ковенчук пригрозил ему, но тот не выдержал, сорвался, разболтал. Всё просто до смешного, не так ли, Матвей Петрович?.. Вот вам и коза, и обиды на Семён Иваныча. Для одного коза — это коза, а для другого — бандитская шайка. Понятно, вы молоды, всего три месяца в угрозыске, а в народе каждого нахала зовут бандитом, и то, что Печнов обозвал соседку бандитской полюбовницей, ещё ни о чём не говорит. И всё же этот факт надо было проверить. Не так ли? Теперь я, конечно, радуюсь, что вы не стали проверять, не вспугнули Нинку, но впредь относитесь к таким вещам внимательно и строго. В нашем деле это может стоить жизни.
Теперь о деле. В обоих ограблениях бандиты воспользовались внезапностью и быстротой. Причем во втором ограблении они применили кое-что новое, я вам сейчас обрисую…
Иван Петрович взял листок бумаги и карандаш.
— В 12.10 деньги привезли в Актусский банк. Милиционеры оставались в зале. Двое у мешка, один пошел звонить, что всё в порядке. Он позвонил и стал заполнять расписку. В 12.25 подъехал бандитский грузовичок. Все в милицейской форме. Один за рулем, мотор не глушили, один у машины. Трое вошли в банк. Появление людей в милицейской форме подозрений не вызывало. Их впустили. Бандиты подошли к милиционерам — одного пырнули ножом, другого убили выстрелом из пистолета. Вбежавший третий милиционер был тоже убит наповал.
Потом они хватают мешок и в машину. И только когда машина уже исчезла, возникают шум, погоня. О чем это говорит? О том, что они готовятся тщательно, их просто так за хвост не схватишь: действуют очень быстро. Значит, в твоем распоряжении 5–7 минут — это максимум. Что за это время ты должен успеть сделать? Первое: вывести из строя машину. Уложить, то есть ранить, стреляя по ногам, максимальное число бандитов. Мы надеемся на твой стрелковый опыт, зоркий глаз — это главное твое задание. Остальное за Семенцовым. Мы вызвали из Краснокаменска тебе напарника, чтобы не посылать наших, не навлекать подозрений. В Серовске его никто не знает, здесь тоже. Даже мы знаем о нём мало, но по отзывам — он смел, отважен, а главное — отличный шофер, что, естественно, может пригодиться. Зовут Павел Волков. Мы его проинструктировали, завтра встретитесь, обсудите всё по дороге. Он будет ждать тебя на «форде» СУ 19–91 на улице Советской, у Дома пионеров, это рядом с твоим общежитием. Запомнил?