Приключения Арсена Люпена
Шрифт:
– Моя дочь не была похищена?!
– Никоим образом. Когда говорят о похищении, подразумевается насилие. А она совершенно добровольно согласилась стать заложницей.
– Совершенно добровольно!.. – смущенно повторил господин Жербуа.
– И почти сама просила об этом! Еще бы! Какая юная особа, сообразительная к тому же, как мадемуазель Жербуа, и, больше того, в тайниках своего сердца вынашивающая тайную страсть, отказалась бы от возможности заработать себе приданое! Уверяю вас, очень несложно было дать ей понять, что другого способа победить ваше упрямство просто не существует.
Мэтр Дэтинан был в восторге от всего услышанного. Но возразил:
– Самое трудное, однако, было с ней договориться. Невозможно поверить, что она позволила вам даже подойти к ней с этим.
– О, мне – нет. Я даже не имею чести знать ее. Одна из моих приятельниц с удовольствием согласилась вести переговоры.
– Белокурая дама, которая была в автомобиле, без сомнения, – перебил его мэтр Дэтинан.
– Совершенно верно. В первом же разговоре возле лицея все решилось. С тех пор мадемуазель Жербуа и ее новая приятельница путешествовали: они побывали в Бельгии и Голландии, причем путешествие было очень приятным и весьма познавательным для юной девушки. Впрочем, она сама вам все объяснит…
В холле у входных дверей раздались звонки, три коротких, потом, после паузы, еще один и еще один.
– Это они, – сказал Люпен. – Дорогой мэтр, пожалуйста…
Адвокат поспешил к дверям.
Появились две молодые женщины. Одна из них бросилась в объятия господина Жербуа. Другая подошла к Люпену. Она была довольно высокого роста, с хорошей фигурой, и ее светлые волосы, яркие, светящиеся белокурые волосы, распадались на прямой пробор свободными волнистыми локонами. Одетая во все черное, с единственным украшением на шее – колье в пять ниток из гагата, – она производила впечатление изысканной элегантности.
Арсен Люпен сказал ей несколько слов; затем, приветственно поклонившись мадемуазель Жербуа, обратился к той:
– Прошу прощения, мадемуазель, за все мучения, но надеюсь, что вы не были слишком несчастны…
– Несчастна! Я была бы даже счастлива, если бы не бедный мой отец!
– Тогда все к лучшему. Поцелуйте его еще раз и воспользуйтесь случаем – он великолепно подходит для этого, – чтобы поговорить с ним о вашем кузене.
– О моем кузене… что это значит?.. Я не понимаю…
– Ну да, вы все прекрасно понимаете… Ваш кузен Филипп… тот молодой человек, чьи письма вы так бережно храните…
Сюзанна покраснела, смутилась и в конце концов, поступила так, как ей советовал Люпен, снова бросившись к отцу на шею.
Люпен смотрел на них обоих с нежностью.
«Какая награда за добрые дела! Трогательная картина! Счастлив отец! Счастлива дочь! И ты можешь сказать себе: это счастье – твоя работа, Люпен! Эти люди потом будут благословлять тебя… Твое имя благочестиво будут повторять внукам… О! Семья!.. Семья!..»
Он подошел к окну:
– Голубчик Ганимар все еще здесь?.. Как бы ему хотелось присутствовать при этой трогательной и очаровательной сцене!.. Но нет, его уже нет… Никого уже нет… ни его, ни всех остальных… Черт! Ситуация становится серьезной… Ничего удивительного, если они уже у черного хода… у консьержа, может быть, или даже на лестнице!
Господин Жербуа невольно рванулся с места. Теперь, когда дочь была ему возвращена, к нему вернулось чувство реальности. Арест противника означал для него получение полумиллиона. Инстинктивно он сделал шаг… Будто невзначай Люпен оказался на его пути.
– Куда вы, господин Жербуа? Защитить меня от них? Боже, как мило с вашей стороны! Но не беспокойтесь. К тому же они куда больше волнуются, чем я.
И, размышляя, он продолжал:
– Собственно говоря, что им известно? Что вы здесь, а может, и мадемуазель Жербуа тоже, они должны были видеть, как она появилась с неизвестной им дамой. Но я? Они уверены, что меня нет. Как бы я мог появиться в доме, который они утром тщательно обыскали от чердака до подвала? Нет, по всей вероятности, они ждут меня, чтобы перехватить на пути сюда… Бедняжки!.. Если только они не догадались, что неизвестная им дама послана мной, и подозревают, что ей поручено произвести обмен… В этом случае они готовятся арестовать ее, когда она будет уходить…
Раздался звонок в дверь.
Резким жестом Люпен остановил господина Жербуа и сухо, повелительно сказал ему:
– Стойте, Жербуа, подумайте о своей дочери и будьте благоразумны, если же нет… Что до вас, мэтр Дэтинан, то я рассчитываю на ваше слово.
Господина Жербуа словно пригвоздили к месту. Адвокат даже не пошевелился.
Без малейшей спешки Люпен взял шляпу. Она немного запылилась, и он краем рукава почистил ее.
– Дорогой мэтр, если я когда-нибудь понадоблюсь вам… Мои наилучшие пожелания, мадемуазель Сюзанна, и дружеский привет господину Филиппу.
Он вынул из кармана тяжелые часы с двойной золотой крышкой.
– Господин Жербуа, сейчас три часа сорок две минуты; в три сорок шесть я разрешаю вам покинуть гостиную… Ни минутой раньше чем в три сорок шесть, вы согласны?
– Но они же силой войдут, – не сдержавшись, сказал мэтр Дэтинан.
– Вы забываете о законах, дорогой мой мэтр! Никогда Ганимар не осмелится ворваться в жилище французского гражданина. Мы могли бы даже сыграть чудную партию в бридж. Но простите меня, вы трое, кажется, немного взволнованы, я не хотел бы злоупотреблять вашим терпением…
Он положил свои часы на стол, открыл дверь из гостиной и обратился к Белокурой даме:
– Вы готовы, дорогая?
Он пропустил ее вперед и, в последний раз вежливо поклонившись мадемуазель Жербуа, вышел и закрыл за собой дверь.
Из вестибюля послышался его громкий голос:
– Добрый день, Ганимар, как поживаете? Напомните обо мне мадам Ганимар… На днях я приглашу ее позавтракать со мной… До свидания, Ганимар.
Опять раздался звонок, резкий, сильный, потом снова, один за другим; послышался шум голосов за дверью.