Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)
Шрифт:
Пошарил рукой в спальном мешке и вытащил свой фонарик-жучок. Я испугался: целую ночь на нем проспал, не раздавил ли?
Рядом негромко посапывал дядя Володя. Чтобы не будить его, я вылез из палатки и, слегка постукивая зубами от утренней прохлады, несколько раз нажал ручку фонарика.
Он весело завизжал, нить в глазке-лампочке сразу стала ярко-красной.
Зря волновался, в порядке!
Солнце еще только встало. Косые лучи, розоватые и неяркие, лежали на траве вперемежку с длинными тенями от тополиных стволов, и поляна, где стоял наш лагерь, выглядела полосатой и разноцветной, похожей на огромный матрац. Было тихо-тихо, как на футбольном стадионе, когда бьют одиннадцатиметровку. Даже птахи потрескивали вполсилы, словно понимали, что еще не настало время запускать свои трещотки на полную мощь.
Я зевнул, сделал руками несколько резких движений, чтобы стряхнуть подобравшийся вплотную холод. И вздрогнул от неожиданности, случайно зацепив взглядом две человеческие фигуры.
Это были Слава и Рита. Они сидели на неудобной скамье из круглых жердей, тоже полосатой от чередовавшихся полос теней и света, держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Меня они не видели.
Я нарочно потоптался у палатки, чтобы они обратили на меня внимание, наступил на сухой сучок. Ничего!
— Доброе утро, — сказал я громко.
Слава повернулся ко мне. Он улыбался, но не ехидно, как обычно, а блаженно и бессмысленно. Точно так же улыбалась Катька несколько лет назад, когда лежала в коляске, дрыгая голыми ножками, а я показывал ей на потолке разные смешные диафильмы.
— Доброе утро, — повторил я.
— Чудное! — отозвался он. — Правда, Рита?
— Чудесное утро! — Рита так и не взглянула в мою сторону.
— Иди сюда, Толя! — поманил Слава пальцем.
Я подошел.
— Ну?
— Ты хороший парень! — он взял меня за плечо свободной рукой — другую держала Рита. — И Сашок твой тоже. Правда, Рита, они ребята что надо?
— Прелесть!
— Я знаю, вы совсем не спали! — догадался я.
— У нас большое событие, Толик.
Они опять уставились друг на друга, словно играли в гляделки.
А если гипноз? Если их кто-нибудь загипнотизировал?.. Я попятился назад и юркнул в палатку.
— Дядя Володя!
— А? Что? — Он моментально сел.
— Там Слава и Рита. Они всю ночь не спали. По-моему, их загипнотизировали.
— Чепуха какая! Из-за этого будить…
— У них что-то случилось, честное пионерское! Слава мне сам сказал.
— Да?
Дядя Володя задрал к потолку свои длинные волосатые ноги, ловко, одним махом, сунул их в брюки и выбрался по-пластунски из палатки. Я следил сквозь щель, как он подошел к Славе и Рите, как заговорил с ними. Они отвечали, улыбаясь все так же бессмысленно, как грудняшки. Потом дядя Володя почему-то пожал им руки, а Риту еще и поцеловал в лоб.
Тут я уже сообразил в чем дело, и когда дядя Володя вернулся в палатку, сказал хитренько:
— А я знаю, что у них случилось.
— Ну, что? — дядя Володя улыбался тоже чуточку по-детски, словно от них заразился.
— Они вышли замуж.
— Еще нет, но решили пожениться.
— У-у-у, — протянул я разочарованно. — Чепуха какая! Из-за этого целую ночь не спать.
— Не передразнивай старших! — Дядя Володя дал мне легкого пинка, в шутку, конечно. — Вот будешь сам жениться, тогда узнаешь, какая чепуха.
— А я, может, никогда не женюсь, — сказал я. — Я, может, целиком и без остатка посвящу себя какой-нибудь науке… Не верите? Хотите — поспорим?
Дядя Володя смеялся:
— Опять «американку»? Смотри, снова продуешь…
Во время завтрака дядя Володя вдруг встал, откашлялся:
— Внимание! Важное сообщение…
И объявил о предстоящей женитьбе Славы и Риты.
Какой тут поднялся шум! Все бросились их поздравлять, обнимать, чуть не опрокинули наш шаткий стол. Кто-то, кажется Гадалкин, крикнул: «Горько!», и сразу все принялись колотить ложками по своим алюминиевым мискам и скандировать:
— Горь-ко! Горь-ко!
Дядя Володя жестом потребовал тишины:
— Как старший, разъясняю: «горько» кричат только на свадьбе. Так что Слава и Рита вовсе не обязаны целоваться. Дело совершенно добровольное.
Но они все-таки поцеловались. И все им аплодировали, словно они целовались не взаправду, а на сцене.
Потом вспомнили, что оба — жених и невеста — сегодня дежурные по кухне. Гадалкин закричал:
— Товарищи, как хотите, а их и близко нельзя подпускать к пище. Товарищи, это опасный шаг! Товарищи, подумайте! Лично я заявляю решительный протест на самом высшем уровне.
И студенты пошли изощряться:
— Правильно! Насыплют горчицы в компот.
— Или сахара в перловую кашу.
— Или перца в чай.
— А уж что пересолят — точно!
Дядя Володя сказал:
— Ладно, дадим им внеочередной однодневный отпуск для устройства семейных дел. А дежурит пусть следующая пара. — И скомандовал: — Шагом марш, пока мы не передумали!
И Слава с Ритой пошли из лагеря куда глаза глядят, счастливые, взявшись за ручки, как добропорядочные детки старшего ясельного возраста.
— Так кто же все-таки сегодня дежурные? — спросил дядя Володя, проводив их взглядом.
— Я, — поднялась Вера.
— И я, — буркнул недовольно Боря.
Я его очень хорошо понимал. Не слишком приятно возиться с печкой, таскать воду. Да еще в такое время, когда на раскопках добывают один горшок за другим: последние дни студенты открыли богатое месторождение горшков; весь наш объемистый сундук уже набит ими доверху, да еще не меньше десятка самых пузатых сгрудились рядом, защищенные от дождя и солнца листами фанеры.