Приключения Джона Девиса
Шрифт:
Однажды, когда сэр Эдвард, по обыкновению, сидел в своей беседке, погрузившись в смертельную задумчивость, он услышал, что сухие листья в аллее хрустят под чьими-то ногами. Он поднял голову и увидел, что к нему идет женщина; благодаря белому платью и легкой походке ее можно было принять в этой темной аллее за привидение. Больной пристально посмотрел на ту, которая осмелилась его потревожить.
Эта женщина выглядела лет на двадцать пять, хотя ей было несколько больше, она была привлекательна уже не нежной прелестью юности, но, если можно так сказать, второй красотой, которая зарождается из угасающей молодости и приближающейся зрелости. У нее были голубые глаза, какие нарисовал бы
Она пришла просить сэра Эдварда, который славился своей добротой, за одно несчастное семейство. Отец долгое время болел и накануне умер, оставив жену и троих детей. Хозяин дома, в котором бедная вдова жила со своими сиротами, был в Италии, а управляющий требовал выплаты просроченных платежей за квартиру. В противном случае он грозил выгнать несчастных из дома. Эта угроза была тем страшнее, что приближалась зима, бедная вдова возлагала все свои надежды на великодушного владельца Вильямс-Хауса.
Незнакомка рассказала все это таким трогательным голосом, что слезы навернулись на глаза моряка. Он опустил руку в карман, вытащил кошелек, полный золота, отдал его хорошенькой посланнице, не сказав ни слова, потому что адмирал, как Вергилий у Данте, от длительного молчания разучился говорить. Незнакомка, со своей стороны, в первом порыве признательности, удержать которую была не в силах, схватила руку сэра Эдварда, поцеловала ее и скрылась, торопясь к несчастным, которые и не воображали, что Бог пошлет им такую помощь.
Оставшись один, сэр Эдвард решил, что все это привиделось ему во сне. Он осмотрелся: белое видение исчезло, и если бы приятное ощущение на руке и отсутствие кошелька в кармане не доказывали ему, что это произошло в действительности, он был бы уверен, что грезил в лихорадке. В это самое время Сандерс случайно проходил по аллее, и сэр Эдвард, против своего обыкновения, окликнул его. Сандерс в удивлении остановился. Отец сделал ему знак рукой. Сандерс, не веря глазам своим, подошел, и сэр Эдвард спросил его, что это была за женщина.
– Анна-Мэри, – ответил управляющий таким голосом, будто всем было известно, кто это.
– Да кто такая эта Анна-Мэри?
– Как? Неужели вы ее не знаете? – удивился Сандерс.
– Разумеется, не знаю, раз спрашиваю! – вскрикнул сэр Эдвард в нетерпении, которое было очень хорошим знаком.
– Это благодетельница бедных, ангел-утешитель страждущих и обиженных. Она, верно, просила вас сделать какое-нибудь доброе дело?
– Да, она, кажется, говорила мне о каких-то несчастных, которых нужно спасти от нищеты.
– Я так и знал. Она всегда этим занимается. К богатым ее приводит милосердие, к бедным – благотворительность.
– Да кто же эта женщина?
– С вашего позволения, она еще девушка, добрая и прекрасная девушка.
– Да какая мне разница, женщина она или девушка! Я вас спрашиваю, кто она такая!
– Никто этого не знает наверняка, ваше превосходительство, хотя догадок много. Лет тридцать назад… да, точно, это было в шестьдесят четвертом или шестьдесят пятом году. Ее отец и мать поселились в Бербишире, они приехали из Франции, куда, как говорят, удалились вместе с претендентом [1] , отчего все имущество их было конфисковано, а им велено было не приближаться к Лондону меньше чем на шестьдесят миль.
1
Имеется в виду Карл Эдуард Стюарт.
– И хорошо делают, – заметил сэр Эдвард, вставая, – потому что она достойная девушка. Дайте мне руку, Сандерс: кажется, пора обедать.
Целый месяц мой отец не вспоминал об обеде. Теперь же он направился в замок и, поскольку Сандерс тоже спешил пообедать, пригласил его разделить с ним трапезу. Честный управляющий был чрезвычайно рад, что сэру Эдварду опять захотелось общества. Видя, что он расположен к беседе, Сандерс сообщил ему о некоторых делах по имению, которые давно уже вынужден был откладывать. Но, видно, охота говорить у адмирала прошла, или он считал эту тему недостойной своего внимания: он не ответил ни слова и погрузился в обыкновенную свою задумчивость.
Глава IV
Ночь прошла, как и прежде: Том не заметил никаких перемен в состоянии своего хозяина. На следующий день погода была мрачная и сырая. Том, опасаясь вредного воздействия осенних туманов, пытался уговорить сэра Эдварда не ходить на прогулку, но больной рассердился и, не слушая никаких уговоров, пошел к своей беседке. Он сидел там с четверть часа, как вдруг в аллее появилась Анна-Мэри, а с ней женщина с тремя детьми – вдова и сироты, которых сэр Эдвард спас от нищеты. Они пришли благодарить его.
Увидев Анну-Мэри, сэр Эдвард пошел было к ней навстречу, сделал несколько шагов, но от слабости или от волнения вынужден был опереться о дерево. Заметив, что он шатается, Анна подбежала, чтобы поддержать его, вдова и дети тоже бросились к нему, схватили за руки и стали покрывать их поцелуями и слезами. Это искреннее выражение беспредельной признательности до того растрогало бывалого моряка, что он заплакал. Мой отец попытался сдержать слезы, считая их постыдными для адмирала, но ему показалось, что они облегчают тяжесть, которая так долго теснила ему грудь. Дав волю чувствам, он схватил на руки малюток, которые цеплялись за его колени, всех их перецеловал и пообещал матери, что и впредь их не оставит.
Все это время глаза Анны-Мэри сияли радостью: счастье этого семейства было делом и ее рук. Между тем Том пришел увести – мольбами или угрозами – господина домой. Увидев вокруг сэра Эдварда небольшую толпу, он еще больше укрепился в своем намерении, надеясь, что его поддержат. Том начал длинную речь, в которой старался доказать, что в сырую погоду на улице оставаться опасно. Слова оратора не произвели никакого действия на его господина, но зато возымели влияние на Анну-Мэри: она поняла, что сэр Эдвард болен. Осознав, что ему вредно дышать сырым воздухом, она подошла к нему и сказала приятным голосом: