Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
И вообще, эти ребята все равно сейчас заняты другим.
Ему не понравилась моя идея. Синдж писала слишком медленно, и к тому же ей это тоже не нравилось. И это помешало бы выполнению поставленной ею перед собой задачи по уничтожению моих запасов пива.
— Жаль, что пикси не умеют писать.
«Ну вот еще!»
Маленький народец из-за погоды находился в полузамороженном состоянии. Даже Мелонди Кадар, несмотря на свою решимость поддержать Синдж в ее нелегком деле, была выставлена из моего дома по настоянию родственников.
67
К
Парнишка принялся болтать. Он выглядел ужасающе молодым и безумно наивным. Я невольно погрузился в размышления о том, что если бы сейчас шла война, он бы уже участвовал в вечерних курсах боевой подготовки в ожидании, когда его призовут под знамена.
— У меня был плохой день, — сказал я Тинни. — По большей части. В нем не было тебя. А у тебя как дела?
Она попыталась изобразить самый что ни на есть мрачный взгляд при помощи своих припухших глаз. Я был у нее в черном списке за то, что вломился к ней в тот момент, когда она находилась не в самой своей восхитительнейшей форме.
— Не надо так. Ты пришла ко мне, когда я умирал. Теперь моя очередь.
— Я просто сильно простудилась. Это чувствовалось по голосу.
— Расскажи мне, что у вас происходит, — попросила она.
Когда я закончил, она сказала:
— Мы должны были с самого начала заподозрить, что с этими Терсайзами что-то неладно. У них должна была быть какая-то причина покупать дело, для продуктов которого нет сбыта.
— Легально они до сих пор занимаются хлебопечением и мукомольным делом. Ты знакома с ними?
Она пожала плечами.
— Они никогда мне особенно не нравились.
Здесь явно было что-то еще. Возможно, какая-нибудь история. Она взяла меня за руку.
— Не обращай на меня внимания. Я рада, что ты здесь. Ты, наверное, ужасно устал?
Я кивнул, но не стал распространяться на эту тему.
— Когда мне было пятнадцать лет, мой отец хотел, чтобы я вышла замуж за одного из младших Терсайзов. Для него это был просто деловой альянс, он не так уж сильно стремился к этому. Мне удалось его переубедить.
Я не мог себе представить, чтобы она не манипулировала мужчинами еще до того, как вышла из пеленок.
— Я знаю ответы на некоторые из вопросов, которые у тебя еще остались, — невнятно проговорила она.
— Отлично! Как насчет смысла жизни?
— Жизнь — дерьмо. А потом ты умираешь.
Спустя минуту она уже мирно похрапывала. Мне ничего не оставалось, как сидеть и держать ее за руку. А потом задремал и я сам.
В дверь заглянула племянница-подросток под предлогом доставки нам еды и питья. В семье Тинни тоже любят совать нос в чужие дела — только здесь этих дел значительно больше. Перед нами было пятнадцатилетнее издание профессиональной рыжеволоски. Совершенно сногсшибательное. И осознающее это. И полное до ушей всем тем самодовольством, какого я мог бы ожидать от Тинни в этом возрасте. Мы, старичье, ее разочаровали: настоящие реликты, просто держатся за руки! Еще и храпят. И не делают ничего такого, от чего стоило бы покраснеть.
Тинни действительно заворачивает такие рулады, что стены трясутся — хотя, естественно, никогда не признает за собой ничего настолько неподобающего для леди.
Я мягко растолкал девушку. Мы поели. Я сказал:
— Ты, помнится, собиралась выдать мне ответы на все мои вопросы. После чего мне останется только основать культ святой Тинни Восхитительной.
— Кайра, выйди из комнаты. Пожалуйста, — сказала она.
«Пожалуйста» было добавлено после паузы в тоне приказа. Выпятив губы — гарантия, что она собирается встать тут же под дверью, чтобы подслушивать, — рыжеволоска-подмастерье удалилась.
— Не будь таким цыпленком, Гаррет. Возьми меня снова за руки.
— Но тогда ты начнешь лягаться.
— Я могу! — она улыбнулась, но не очень убедительно. Пора становиться немного менее собой.
— Прости.
— Ты ничего не можешь с этим поделать — твой рот берет над тобой верх, когда ты нервничаешь.
— Я не нервничаю.
— Нервничаешь, и еще как! Ты до смерти перепугался того, что я наконец-то собралась с духом решить, чего я хочу от нас с тобой.
Тонко подмечено. Я постоянно боюсь, что это наконец-то произойдет — а я отвечу тем, что засуну обе ноги на ярд в собственную глотку. Но я также боялся и того, что мы никогда не доберемся до этого вопроса.
— Есть немного, — признался я. — Потому что может статься, что в один прекрасный день у тебя случится приступ здравого смысла и ты меня прогонишь.
— Может быть, так было бы лучше всего. Половину времени я только и делаю, что утихомириваю тебя. Но я испорченная. Я с детства привыкла во всем себе потакать. И я не могу представить себе своей дальнейшей жизни без тебя в ней.
Ба! Похоже, разговор пошел серьезный.
— Понимаю. Я тоже не могу.
— Но это не то, о чем я хотела с тобой поговорить. Просто само собой подвернулось на язык.
Еще бы! У этой женщины нет никакого самоконтроля.
— Я хотела поговорить с тобой о Пенни.
— Вот как? — пискнул я. Она: увидела охватившее меня облегчение, и даже умудрилась выдать убедительный хмурый взгляд. Эффект от которого был тут же потерян, поскольку ей пришлось высморкаться.
— Ну хорошо. И что насчет Пенни?
— Она на самом деле не жрица.
— Да что ты! Сюрпризам нет конца.
— Кончай зубоскалить, умник. Она не жрица, поскольку так и не была посвящена. Она была тогда слишком; молода — и до сих пор еще слишком молода. Ей всего тринадцать лет, хотя ты никогда в это не поверил бы, если бы увидел ее раздетой. А я, черт возьми, надеюсь, что этого не случится даже после того, как ей исполнится четырнадцать!