Приключения иммигранта - Алистер
Шрифт:
– В кафе, где играет. Очень гордится собой, так что готовься хвалить.
– Ленни...
– Ему не очень хотелось спрашивать, но почему-то это казалось важным. "Почему-то" - уж перед собой-то не надо кривляться! Была у обеих девушек какая-то тайна, а может, и не одна, не зря же они так старательно обходили половину вопросов, связанных с их прошлым! Конечно, личные тайны - их право, а все-таки интересно.
– А откуда ты так хорошо знаешь Гиату?
– Я тоже люблю музыку, - улыбнулся шпион.
– И глупости.
– По тебе не скажешь!
– Разве? Скажи об этом, пожалуйста, Элису. Я тебе что-нибудь за это подарю... Хочешь новый передатчик, поменьше?
– Сам разбирайся со своим начальством, - с достоинством
– И какие же вы вместе любите глупости?
– Спрашивай девушек, - посоветовал Ленни.
– Может, тебе тоже понравятся. Светлой ночи, Тэри, поцелуй ее за меня.
Когда условно отмытый от песка и порядком исцарапанный Алистер зашел в знакомое кафе, ему пришлось здорово приглядеться, чтобы узнать сидящую на одном из столов девушку, несмотря на то, что она была в помещении одна. Неудачная утренняя прическа превратилась из лохматого безобразия в чудесную смесь тонких черных косичек с бусинами на концах, голубых, белых и желтых прядок и длинных голубых лент. Вместо обычных широких и ярких сценических платьев Гиата оделась в простенькую голубую рубашку, едва закрывающую бедра, а на ноги надела что-то типа вязаных носочков. Эффект был феерический и совершенно негуманоидный, особенно если принять во внимание "косметику" в виде желтых и белых спиралей и точечек по всему телу.
– Ну как?
– с интересом спросила девушка, соскакивая на пол и подбегая к остолбеневшему любовнику.
– Замечательно, - честно похвалил он.
– Похоже на картинку?
– Совершенно не похоже.
– Да?
– расстроилась девушка.
Чем она рассчитывала быть похожа на ту несчастную порнозвезду? Цветом? Та была рыжая...
– Гораздо лучше!
– на всякий случай уверил Алистер.
– У нее так никогда не получится. Как тебе такое в голову пришло?
– Не знаю, - пожала плечами девушка, и полезла обниматься. Он испугался было, что измажется сам и смажет ее раскраску, но рисунок не пострадал.
– Будешь ужинать? Сегодня есть рыба.
Доедал Алистер уже после того, как в кафе начал собираться народ. Таиши сегодня не было, и Гиата выступала одна. Оказалось, что она полностью сменила не только образ, но и репертуар: музыка стала более лирической, а танцы - такими чувственными, что по крайней мере одному из зрителей немедленно захотелось избавить музыкантшу от и так условно прикрывавшей все самое сокровенное одежды. Но Алистер, конечно, не стал распускать руки, а вот уйти из кафе, не досмотрев представление, оказалось выше его сил. Через пару часов стало ясно, что местное население разделяет его чувства: зрители все прибывали и, казалось, смотрели и слушали внимательнее, чем когда-либо. Похоже, они бы сидели до рассвета, но девушка закруглила представление в обычное время, опустила флейту и попросила: "Алистер, иди сюда".
Он подошел, ожидая абсолютно всего, и все равно оказался огорошен, когда еще тяжело дышавшая Гиата попросила: "Расскажи всем про Золушку". Менее подходящей к ее выступлению истории, по его мнению, быть просто не могло... ну, может быть, "Красная Шапочка". Но Алистер не стал спорить, сел на край сцены и послушно начал сказку. Имперцы слушали его так же внимательно, как только что - Гиату, а та устроилась на прохладном полу рядышком и смотрела таким любящим взглядом, что гость планеты готов был говорить вечно или, по крайней мере, до тех пор, пока не отсохнет язык.
Как только Золушка и принц сыграли свадьбу, а рассказчик перевел дух, одна из девушек встала, робко и аккуратно, как школьница.
– У Тины вопрос, - объяснила Гиата.
– Спрашивай, - пригласил Алистер.
– А хрусталь не бьется совсем? Или там специальный мягкий пол для хрустальных туфелек?
– Это был заколдованный хрусталь, - нашелся Алистер, и девушка серьезно кивнула, как будто ей все сразу стало понятно.
– А почему Золушка не могла поехать на бал одна? Мачеха ее заколдовала?
– выдал версию кто-то из дальнего угла.
– Мачеха - не волшебница, но Золушка была робкой и послушной девушкой, - объяснил Алистер, начиная входить во вкус. Таиша с Гиатой спрашивали примерно то же самое, и им было так же смешно и интересно отвечать.
– Еще вопросы?
Через пару минут стало понятно, что свои силы Алистер переоценил. То ли имперцам никогда не рассказывали сказок (может, у них и не было своих?), то ли новое было для них сущим праздником, но про судьбу несчастной падчерицы им было интересно абсолютно все. Спрашивали в основном девушки - они вообще были более бойкими... ну, или им уступали очередь, или они меньше знали о Федерации. Одна маленькая, по пояс Алистеру, девочка даже протиснулась к самой сцене, чтобы высказать свое недоумение по поводу того, почему же Золушка не пригласила своих сестер во дворец, когда стала принцессой, раз им туда так хотелось, а также зачем мачеха вообще взяла чужую дочку на воспитание, если та ей не нравилась. Потом парень в военной форме, которому вообще-то логичнее было бы интересоваться своей полураздетой спутницей или соблазнительно разукрашенной Гиатой, чем сказками для дошкольников, захотел узнать, понравилось ли крысе быть кучером и превращала ли фея других животных в людей по расписанию или же когда в голову взбредет. Потом он спросил еще, превращала ли фея людей в животных, и как они при этом думали, и о чем, и спрашивал бы, похоже, дальше, но девушка в целомудренном зеленом наряде поинтересовалась, не хочет ли он попробовать, и они затеяли шутливую перебранку, а Алистер отвлекся на следующий вопрос - о том, какое у Золушки было платье и почему фея не сделала этот со всех сторон праздничный наряд прозрачным, как туфельки.
Едва найдя приемлемое объяснение тому неочевидному факту, что прозрачному платью не место на балу, Алистер был дернут за рукав той самой малышкой, которую так озаботила судьба злых сестер. На этот раз она хотела знать, где шаталась крестная, пока Золушку обижали дома. Прежде чем Алистер успел придумать подходящее для феи место обитания, девочка придумала ответ сама и радостно сообщила его всем присутствующим.
– Почему на войне?
– переспросил Алистер, решив поначалу, что либо он не понял из-за ребенкиного акцента, либо она перепутала слова, так как ни один из присутствующих в комнате людей даже не улыбнулся.
– Оттуда иногда нельзя вернуться, даже если надо, - объяснила деточка.
Крыть было нечем, но рассказчик был спасен очередным вопросом - один из ребят в военной форме пожелал знать, зачем понадобилась эпопея с туфелькой и почему Золушка не могла прийти к принцу после бала и все ему рассказать.
– Нам пора домой, - прервала грозящую затянуться паузу Гиата.
– Поздно. Пойдем, Алистер? Меня еще надо отмывать.
Отмывание танцовщицы и расплетание ее прически оказались такими же волнующими, как и в первый раз, но потом девушка вспомнила, что Алистер "не любит спать снаружи", и они пошли в дом, наскоро отряхнувшись от песка. Занимался рассвет, по улицам пробегали редкие прохожие, на одном из парапетов рисовал воду и камни лохматый полуодетый мальчик с запасным карандашом во рту...
– Гиата, - вспомнил Алистер, - Ленни говорил, что вы знакомы.
– Знакомы, - в уголке рта девушки опять появилась лукавая ямочка.
– И еще он говорил, что любит музыку.
– Значит, любит, раз говорил.
– И просил тебя за него поцеловать.
Гиата остановилась, повернулась и подставила губы. Целовать ее Алистер был готов сколько угодно, но стало понятно, что окольным путем он ничего не выяснит.
– И откуда ты его так хорошо знаешь?
– спросил он, отстраняясь после затянувшихся поцелуев. Здесь, очевидно, не было принято прятаться по углам, но он по старой привычке нервничал и в людных местах ласкать девушку не решался.