Приключения Мишки Босякова, кучера второй пожарной части
Шрифт:
— Ну? — спросил ребят Лева при очередном посещении домика Похлебаевых. — Доходит?
— Доходит, — ответили ему враз Юрий и Люся.
— Сделай, Лева, милость, — приподнялся на кровати Мишка, — достань еще сочинение вроде этого...
— А Густав Эмар как? — подмигнул Лева. — «Искатель Следов»? Ведь уметь разбираться в следах, наверное, не помешает?
— Не помешает, — охотно согласились ребята.
— Только не в одиночку это делать надо.
— Понимаем, Лева, — ответил Мишка.
Раны у Мишки заживали «медленно, но верно», —
Лидия Ивановна каждое утро ходила на поденщину, зарабатывала гроши. И, если бы не Геннадий Сидорович и дядя Коля, парень давно бы плюнул на раны и сбежал. Но друзья всегда приносили что-нибудь из обеденного котла, давали Лидии Ивановне денег на лекарства. Словом, бывшего кучера второй пожарной части не забывали...
XX. ОСИРОТИЛ, ВИДИШЬ, МЕНЯ ПЯТЫЙ ГОД
Однажды ночью, когда обитатели похлебаевского дома уже спали, неожиданно постучал Лева.
— Переночевать пустите? — сказал он, ставя на скамейку свою «шарманку».
Чего спрашивать-то? — приветливо улыбнулась Лидия Ивановна. — Не впервой поди... Где постелить прикажешь?
— У Мишука в светелке...
Люся притащила из чулана старый тулуп отца, одеяло, сшитое из цветных лоскутков, подушку, и Лева стал устраиваться на полу, рядом с Мишкиной кроватью.
— Известия есть хорошие, — заявил он парню, скидывая у порога сапоги.
— О чем это ты? — встрепенулся Мишка.
— Да все о твоем лучшем друге Серяпине, — ответил Лева, плотно прикрывая в комнату дверь, — По проверенным сведениям конокрад, действительно, держал язык за зубами...
— Да ну! — обрадовался Мишка,— А ты откуда знаешь?
— В искателя следов пришлось из-за тебя превратиться — усмехнулся железнодорожник и погасил свет.
—Чё смеяться-то! — обиделся Мишка. — По-серьезному ведь спрашиваю.
— Я не смеюсь... С уголовным миром встречался: дополнений там никаких нет... Может, членам своей шайки Серяпин что- нибудь и сболтнул, но это, как ты сам понимаешь нам уже не страшно.
— Понимаю, — согласился Мишка и, желая сделать Леве приятное, добавил: — Знаешь, как тебя Юрий за пуговицу для коллекции благодарил? Где ты ее хоть нашел-то?
— А что?
— Юрий толковал, дескать, пуговицы с двумя скрещенными пиками носят ныне «голубые уланы»... Раньше у них обычные были, с орлами царскими... Когда я Юрию твой подарок поднес,, он, чудак, в пляс пустился. Смешно, правда? Ну, чего молчишь. Чудак он, да?
— Погоди, Мишук, погоди! — прошептал в темноте железнодорожник — А может, наш приятель спутал пуговицу?.. Почему она обязательно уланская, а не атамановская, например?
— Чё смеяться-то! — покровительственно ответил Мишка, — Юрий на пуговицах собаку съел... Ты вот какие пуговицы носишь?
— Как какие? — спросил Лева. — С железнодорожной эмблемой: перекрещенные топор и якорь...
— А почтовики?..
— Почтовики?.. У них, кажись, на пуговицах молнии и...
— Что и?
— Забыл, Мишук.
— Вспомни хоть, какие пуговицы у воспитанников коммерческих училищ?
— Да к чему мне вспоминать?
— Как к чему?.. Ты вот только про собственные пуговицы ведаешь, а Юрий про любые... Мы с Люсей часто дивимся, откуда у Юрия столь знаний...
— Забавные вы! — рассмеялся Лева.
— Кто забавные? — не понял Мишка.
— Как кто?.. Ты, Юрий и моя сестрица Людмила Михайловна... Повзрослеть бы вам чуточку не мешало.
— А ты уж, Лева, больно взрослый! — отпарировал Мишка.
— Да не фыркай, дружище, не фыркай! — приподнялся на локте железнодорожник, — Ты вот после пятого года на свет божий появился. А меня этот год, знаешь, как ударил! На всю жизнь памятка...
Раньше Мишка даже не задумывался над тем, кто такой Люсии сродный брат, откуда он. Знал только, что работает Лева на товарной станции. Участвует в борьбе с беляками. И Мишка ему в этой борьбе по мере сил помогает. А родился Лева в Москве. Отец его был машинистом на Николаевской железной, дороге, водил поезда в самую столицу Российского государства Санкт-Петербург, по-нынешнему Петроград.
В декабре пятого года паровоз его хотели прицепить к эшелону лейб-гвардии Семеновского полка, который царь экстренно направил в Москву на подавление вооруженного восстания. Но машинист Похлебаев вывел из строя рычаги управления. Каким-то чудом он спасся в тот момент от расстрела, успел скрыться. Когда же семеновцы разгромили баррикады Пресни, вместе с машинистом Ухтомским, Похлебаев благополучно вывез многих дружинников... Потом и его, и Ухтомского выследили...
Левина мать, узнав о гибели мужа, заболела и через несколько дней умерла. Дети угодили в какой-то церковный приют. Но, когда их разыскали родственники с Урала, остался в живых только старший.
— Осиротил, видишь, меня пятый год, — со вздохом закончил Лева. — И как подрос, как все узнал, поклялся я в память о родителях продолжить то, что народ в том году начал... Вот и все мое жизнеописание. Интересно?
— Интересно! — протянул Мишка, — Значит, ты бобыль как и я?
— Значит, как и ты, — ответил Лева, натягивая одеяло — Давай-ка спать!..
А наутро, когда Мишка проснулся, Левы уже не было. Не пришел он и вечером, и на следующий день. По городу же вскоре поползли слухи, что открытая недавно фотография по улице Водочной осталась без хозяина. Стоустая молва разнесла вести, будто ее владельца некоего Маре-Расковалова, а за компанию с ним еще каких-то неизвестных схватили «голубые уланы» Мишке обо всем рассказала Люся.