Приключения Одиссея. Троянская война и ее герои
Шрифт:
К разговаривавшим подходил царь Одиссей. Он пристально смотрел на мальчика, словно давно не видел его и хотел уловить в его лице знакомые прежде черты. Подойдя к мальчику, вождь итакийцев заговорил:
– Мы все рады, Неоптолем, что мудрый Феникс убедил тебя приехать сюда, к стенам Трои. Я смотрю на тебя и не могу надивиться: нет, ты не сын Ахиллеса, ты сам Ахиллес, вернувшийся из сумрачной обители Аида, к нам, живущим! Таким я помню его в ранней юности, когда я приплыл за ним на открытый ветрам Скирос. Среброногая Фетида поселила его на этом острове, в стороне от всех; так она хотела удержать сына от участия в великой войне. Тогда я впервые увидел Ахиллеса и убедил его отправиться со мною в Авлиду, где собирались ахейцы. Да, я вижу, что ты подлинно правнук могучего Эака! Ты молод, но сын великого героя не может не быть и сам героем. Говорят, что ты несравненный стрелок из лука? Ты должен участвовать в битвах, должен отомстить за смерть твоего отца!
Мальчик подошел к собеседнику и с мольбою взял его за руку.
– Расскажи мне, богоравный Одиссей, – попросил он, – расскажи подробно, как погиб мой отец. Ты
Одиссей помолчал, собираясь с мыслями, а потом заговорил:
– Ты должен знать, что троянцы несказанно боялись великого Ахиллеса. А после того, как он убил в бою вождя их Гектора, они заперлись в городе и решались только на кратковременные вылазки. И то, стоило появиться Ахиллесу, как троянцы стремглав бежали обратно в город. Однажды, преследуя бегущих врагов, мы, во главе с Ахиллесом, достигли Скейских ворот Илиона и могли бы уже ворваться в город. Но тут мы услышали над собой грозный голос невидимого бога. Это говорил стреловержец Аполлон, защитник троянцев: «Перестань свирепствовать, Пелид, не то погибнешь от руки бессмертного бога!» Но, видно, мрачная участь уже стояла рядом с Ахиллесом. Он дерзко ответил богу: «Ты один раз уже обманул меня, Аполлон, и отвлек от стен Трои. Больше тебе это не удастся. Уходи к себе на Олимп, не то я поражу тебя копьем, хотя ты и бог». И он снова бросился преследовать троян. Тут на стене появился троянец с луком в руках. Запомни его имя, Неоптолем, – это был Приамид Парис. Ему ты должен отомстить за смерть отца. Он прицелился в Ахиллеса и спустил стрелу. Клянусь Зевсом, это была не простая стрела. Конечно, Парису дал ее раздраженный Аполлон. Стрела, сделанная смертными руками, не могла бы причинить никакого вреда сыну Фетиды. Стрела попала в пятку героя. [40] Видно, боль поразила его до самого сердца. Мы вдруг увидели с ужасом, что он повалился наземь, как башня, сброшенная землетрясением. Тяжко застонав, он вырвал стрелу; из раны хлынула черная кровь. Он собрал силы, вскочил и снова напал на троянцев. Многих еще сразил он. Мы ободрились, думая, что рана его незначительна. Но вот он остановился и тяжело оперся о копье. Лицо его побледнело, и, отяжелевший, он снова рухнул наземь так, что земля загудела. Троянцы сбились в кучу и не знали, на что решиться. Но Ахиллес больше не пошевелился. Тогда враги бросились к нам, чтоб завладеть телом павшего героя, мы кинулись им навстречу, и закипела яростная битва! Целый день длился бой, кругом громоздились холмы трупов, кровь из них лилась ручьями. Он лежал между ними, огромный, тихий и страшный, и его грозное копье праздно лежало возле него. Наконец нам удалось унести бездыханное тело героя. Могучий Аякс тащил его на своих плечах, а я отбивал нападавших на нас троянцев. Так мы донесли до кораблей тело Ахиллеса... Здесь, на оконечности Сигейского мыса, мы сложили костер, здесь же мы погребли кости Ахиллеса вместе с останками Патрокла, его любимого друга. Так хотел сам Ахиллес. Над ними мы насыпали этот высокий курган, чтобы на вечные времена он напоминал потомкам о великих героях...
40
По преданию, Ахиллес стал неуязвим для всякого оружия после того, как в детстве мать героя, богиня Фетида, выкупала его в водах подземной реки Стикса (реки мертвых). Уязвимой осталась лишь пятка, за которую держала его мать. Отсюда выражение «ахиллесова пята», то есть уязвимое место. Парис попал своей стрелой именно в пятку Ахиллеса.
Неоптолем поднял голову; в голубых глазах его блестели слезы.
– О доблестный Одиссей! – воскликнул он. – Я хотел бы, чтобы мне отдали доспехи моего отца. Я надеюсь, что буду когда-нибудь достоин надеть их.
Одиссей быстро ответил:
– Доспехи Ахиллеса лежат у меня в палатке, и я охотно отдам их тебе.
По знаку Одиссея сопровождавшие его воины побежали к кораблям. Одиссей продолжал:
– Кроме тебя, никто не должен носить их, не должен и я: из-за них погиб великий воин, славнейший во всем ахейском войске после Ахиллеса, твоего отца.
– О чем ты говоришь, богоравный Одиссей? – спросил Неоптолем, удивленно взглянув на Феникса. Старец молчал, опустив голову. Снова заговорил Одиссей:
– Нелегко мне рассказывать об этом. Многие считают, что Аякс Теламонид, мой давний сподвижник и друг, из-за меня лишился жизни. Но я расскажу тебе, как это было, чтобы другой рассказчик не очернил меня перед сыном Ахиллеса. Когда погребли великого Ахиллеса, многие хотели получить его чудесные доспехи, сработанные руками самого бога Гефеста. Но мать Ахиллеса, среброногая Фетида, решила отдать доспехи тому из доблестных героев ахейского войска, кто больше всех помог ее сыну. Выбирать пришлось между мною и Аяксом Теламонидом, потому что мы, а не кто другой, вынесли тело Ахиллеса из боя. Составили суд – в него вошли справедливейшие из вождей ахейских. Собрали голоса, и большинство голосов оказалось поданными в мою пользу: суд решил, что вынести из боя тело павшего было не так трудно, как защитить его от нападавших врагов. Я радовался, получив почетный дар. Но Аякс разгневался на Атридов. Он обвинил их в неправильном подсчете голосов и ушел с суда страшно раздраженный. Никто не подозревал, чем это кончится! В дело вмешалась богиня Ата, помрачающая разум богов и людей. Теламонид впал в безумие и в припадке бешеной злобы решил истребить всех, кого он счел своими врагами: обоих Атридов, меня, Диомеда и даже старца Нестора за то, что он подал голос в мою пользу. Аякс дождался ночи и потихоньку вышел из палатки, вооруженный мечом. Навстречу ему попалось стадо баранов и быков, которое паслось на лугу... Омраченный безумием, Аякс принял их за людей: ему померещились тут все вожди ахейского войска. Он напал на стадо и принялся колоть животных направо и налево. Некоторых же из них он принял за своих главных врагов – Агамемнона, Менелая и меня; их он пригнал к себе в палатку, чтобы наутро придумать для них казнь помучительнее. Утром безумец пришел в себя и с ужасом понял, что произошло. В отчаянии покинул он палатку и убежал один на берег моря. Тем временем ахейцы обнаружили изрубленное стадо, плавающих в крови животных... Кровавые следы привели к палатке Аякса... Расспросив его слуг, мы догадались обо всем, что произошло, и бросились отыскивать Теламонида, потому что боялись за его жизнь. Вместе с Тевкром, братом Аякса, мы прибежали на пустынный берег и там, среди кустов, нашли бездыханное тело Теламонида. Несчастный счел себя опозоренным своим безумным делом и бросился на свой меч... Мы все горько жалели о товарище. Но Атрид Агамемнон страшно рассвирепел. Он говорил: пусть Аякс и принял быков за людей, но убить-то он хотел ахейских вождей и его самого, верховного вождя всего войска. Поэтому Атрид требовал бросить тело Аякса собакам и ни за что не соглашался, чтобы мы погребли погибшего с честью. Я долго спорил с Атридом. Я убеждал его не оскорблять богов, не позорить тела доблестного воина... уговаривал поставить благородство выше вражды, показать себя справедливым судьей, а не жестокосердным владыкой. Наконец он неохотно уступил, но сам не участвовал в погребенье. Мы же оплакали героя и погребли его, как следовало. Взгляни туда: видишь, там, вдалеке, на другом конце ахейского стана, виднеется полоса Ретейского мыса? Там насыпали мы громадный Аяксов курган, в память великих дел Теламонида и в забвенье его безумия...
После рассказа Одиссея все долго молчали. Вдали показались воины Одиссея; они несли сверкающие доспехи.
Неоптолем побежал навстречу воинам. Он схватил доспехи, любовался ими, попытался их примерить. Доспехи были ему велики, и Неоптолем сказал с грустью:
– Нет, видно, еще не скоро я смогу стать настоящим воином. Мне не под силу оружие моего отца.
Одиссей положил ему руку на плечо и произнес:
– Утешься, Неоптолем. Придет время, и ты станешь доблестным воином. Но и сейчас... нам предстоят решительные бои с троянцами, и, может быть, ловкость и храбрость юности понадобятся нам не меньше, чем сила и опытность зрелого мужа.
Безмолвен был ахейский лагерь. Воины давно уже спали возле своих кораблей. Только в палатке верховного вождя еще мерцал свет.
В тесном и душном жилище Агамемнона собрались ближайшие друзья и советники гордого Атрида. Надо было решить, какой последний удар нанести Трое, чтобы наконец завершить войну победой.
При тусклом свете дымящихся факелов вожди сидели в угрюмом молчании. Многие перестали надеяться на победу в этой нескончаемой войне. Даже мудрый Нестор не знал, как ободрить товарищей. Наконец Агамемнон обратился к Одиссею.
– О многохитростный Лаэртид, – сказал он. – Ты сам созвал нас на этот тайный совет. Открой же нам, что нужно сделать, чтобы окончить эту войну.
И Одиссей рассказал товарищам, что он задумал.
Ахейские вожди жадно слушали его и удивлялись отчаянной смелости хитроумного царя Итаки.
– Теперь вы знаете мой замысел, друзья, – закончил свою речь Одиссей. – Но я не могу один выполнить всего. Кто из вас хочет помочь мне и сопутствовать в моем деле?
Тотчас встали самые отважные среди отважных: Атрид Менелай, муж похищенной Елены; смелый Диомед; искусный художник и хладнокровный боец Эпей; юный Неоптолем, который стремился отомстить за отца. Были тут и воинственные врачи ахейского войска, братья Махаон и Подалирий, и многие другие. Все они не раз совершали самые опасные подвиги. Но сейчас нужна была вся их смелость, решимость, мужество, чтобы довести до конца дело, задуманное Одиссеем, и нанести сокрушительный удар троянцам.
Три дня прошло после тайного совета вождей. Это был срок, назначенный Одиссеем.
В глухую, безлунную ночь ахейцы спустили на море свои чернобокие корабли и тайно покинули берега Геллеспонта. Ранним утром, когда розовый свет божественной Эос разлился по окрестным холмам, воины троянской стражи обнаружили исчезновение врага. Там, вдали, у моря, где из года в год чернела цепь ахейских кораблей, теперь все было пусто, только волны набегали на песчаные отмели.
Быстро бежали по городу воины стражи, но крылатая Осса – Молва – обгоняла их. Она пробудила спящий город, и вскоре толпы жителей уже стремились из города в долину Скамандра. Каждый троянец сам хотел убедиться в бегстве ненавистных ахейцев.
Покинутый лагерь был завален кучами мусора. Деревянные жилища вождей были полуразрушены, сорваны двери и тростниковые крыши. На отмелях лежали бревенчатые подпорки ахейских судов; глубокие борозды вели к воде: по этому пути ахейцы тащили свои корабли к морю.
– Здесь стояла палатка верховного вождя Агамемнона, – говорили троянцы. – А здесь была площадь для собраний и алтарь Зевсу.
– Не видно ли чего на море?
– Нет, море чисто; наверно, ахейцы уже бегут с попутным ветром к себе в Ахайю!
– Но смотри, что это такое?
На песке у самого моря, упираясь в землю четырьмя столбами, высился исполинский деревянный конь. Строители соорудили его из струганых сосновых досок; сбоку чернела надпись на неизвестном языке.
К толпе у деревянного коня приблизились троянские вожди. Одряхлевший Приам опирался на руку старшего сына Деифоба; рядом с ним шел его друг и советник, мудрый старец Антенор. За царем, с развевающимися на шлемах конскими хвостами, звеня латами, шагали сыновья Приама. За десять лет войны сильно поредела их толпа. Многие из них погибли от страшного копья Ахиллеса, от руки Диомеда, Одиссея. Не было среди них Париса, любимого сына Приама. Парис, виновник войны, был недавно сражен стрелой юного Неоптолема.