Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)
Шрифт:
Пьер де Галь немедленно ответил выстрелом из ружья.
— А если тебе этого мало, поганый негритос, то у нас есть еще порох и пули, — проворчал он. — Это называется прикрывать движение.
Попытка Фрике, поддержанная стрельбой Пьера, удалась вполне; глазам изумленных папуасов явились пять великолепных поссумов, называемых туземцами «куку». [20]
— Вот нам и есть чем перекусить, — сказал Фрике, обращаясь к Узинаку. — Это нам прислали в подарок неизвестные друзья. Велите поскорее приготовить этих животных, а то у нас в лагере все проголодались.
20
Другое название поссумов — кускус.
Узинаку на этот раз даже переводчик не понадобился: он сразу все понял, и папуасы мигом набросились на мясо, разорвали его на куски и принялись есть в сыром виде. Парижанин едва успел спасти одного «куку» для себя и своих спутников.
— Любопытный зверек, — говорил Пьер, пока Фрике торопливо сдирал пушистую шкурку, покрытую темноватыми крапинками.
— Ты видишь только его хвост и круглую, как у кошки, голову с большими испуганными глазами. А взгляни-ка на огромную сумку его живота, в которую он прячет своих детенышей.
— Знаю, я уже слыхал об этом. Не видав ни разу вблизи этого зверька с портфелем, я рад познакомиться с ним теперь покороче. Он весит, по крайней мере, три килограмма. У нас теперь есть чем закусить. Надо поскорее его зажарить, а то наши приятели съедят свою долю и начнут мечтать о нашей.
Вопреки обыкновению, Фрике оставался задумчивым, разрезая на куски мясо двуутробки.
— Что же ты молчишь? — приставал к нему моряк.
— Я думаю. Сейчас мы подкрепимся, а что дальше? Положение наше не изменилось, и я не думаю, что наши неизвестные друзья будут в состоянии продолжать поставку.
— Так-то оно так, но что же делать?.. А кстати, как ты думаешь, кому мы обязаны этим угощением?
— Взгляни на стрелу. Ты видел, чтобы папуасы употребляли стрелы с костяным острием и с желтыми перьями на конце?
— Нет, такие стрелы были у людоедов, которым мы недавно оказали услугу.
— Людоеды-кароны, не так ли? Я тоже так думаю, я узнаю их стрелы.
— Так, так. Бедные! На них здесь смотрят, как у нас в Бретани на волков, а у некоторых из них, оказывается, есть благородное сердце по соседству с желудком, способным переваривать человеческое мясо. Нельзя не признать, что хотя мы и наталкивались здесь на дурных людей, но встречали и хороших.
— Да, и я спрашиваю себя: где бы мы были, если бы не познакомились с Виктором и с этими несчастными, так вовремя отблагодарившими нас? Оказывается, добрые чувства чаще можно встретить у людей, обездоленных судьбой!
Когда настала ночь, послышался такой же короткий стук, как и накануне. Фрике и Пьер догадались, что это опять прилетела стрела.
Послышался жалобный крик и какое-то странное трепетание. Дождавшись утра, два друга поспешили узнать, что это. Заглянув под платформу, они вскрикнули от разочарования.
На конце гибкой палки, приколотой, как и накануне, к стреле, была привязана черная птица величиной с голубя. Она жалобно лишала и билась, точно жук, привязанный к нитке злым ребенком.
— Если это все, что нам посылается, то мы сегодня не объедимся, — сказал Пьер с комической покорностью.
— Это что-то означает, — сказал Фрике. — Быть может, Узинак отгадает эту загадку.
Сказав это, он потащил к себе палку, которая гнулась из стороны в сторону под трепетавшей на ней птицей.
— Берегись, матрос, вспомни про стрелы. Подожди, я заряжу ружье.
Предосторожность была излишней. Осаждающие не думали возобновлять вчерашнюю попытку, и Фрике спокойно завершил операцию.
О чудо! Как только молодой человек завладел птицей, которая оказалась не кем иным, как черным, словно ворон, какаду, папуасы Узинака и сам он точно сошли с ума. Они начали прыгать, махать руками рвать на себе волосы и, наконец, бросились к ногам парижанина словно умоляя о чем-то.
Какаду продолжат пищать, широко раскрывая огромный клюв, в глубине которого виднелся толстый цилиндрический язык.
— По-видимому, у тебя в руках какая-нибудь местная святыня, — сказа! Пьер.
Предположение было верно. Поклоны и приветствия дикарей становились все шумнее. Наконец Узинак первый схватился за жерди, соединявшие хижину с землей, и храбро спустился на землю в сопровождении своих воинов.
Затем он сделал парижанину знак, чтобы тот тоже спустился, не выпуская птицу из рук. Фрике не заставил себя просить дважды и, пропустив вперед Виктора и Пьера, спустился последним, точно капитан, покидающий свой корабль.
Связанный попугай, сидя на дуле ружья, которое нес за плечом Фрике, вел себя как ручной. Папуасы окружили их, точно почетным караулом, и углубились в лес, не заботясь более о врагах.
На вопрос Фрике Узинак, опуская глаза, словно был не в силах смотреть на птицу, отвечал:
— Они ушли. Они не смеют нападать на тех, кому покровительствует Птица ночи.
ГЛАВА XII
Опять кораблекрушение. — Жители каменного леса. — Письмо Фрике. — Ужасная буря. — Огни каннибалов Кораллового моря. — Что означали крики «Ко-о-о!.. Мо-о-о!.. Хо-о-о!.. Хе-е-е!» — Табу. — Благотворное влияние протокола, составленного весьма кстати одним жандармом по случаю каннибализма. — После трехлетней отлучки. — Совершенно голые туземцы в костюме французских жандармов. — Канонизованный Пандор. — Остров Буби и «Postal office». — Убежище для потерпевших крушение.
Прошел месяц с того дня, как наши французы и их товарищи-дикари выбрались при таких удивительных обстоятельствах из отчаянного положения. Судя по тем странным и страшным событиям, героями которых они были со времени отъезда из Макао, надо думать, что у них и на этот раз не было недостатка в приключениях.
В данный момент, однако, злая фея, преследовавшая их своей неумолимой злобой, строившая им всевозможные козни, из которых они выходили только благодаря своему мужеству, силе и смелости, как будто потеряла их из виду. Или, может быть, судьба устала их преследовать? Или беда, действительно, отдыхает, как шутя выражается Фрике?