Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)
Шрифт:
— Пьер!
— Я здесь…
— Я попробую заснуть, а ты поглядывай. Нашим союзникам я доверяю так же мало, как и осаждающим. Когда твое дежурство закончится, я тебя сменю.
И Фрике, который, как и его товарищи, уже три дня успокаивал голод листьями, растянулся на рогоже.
Что же произошло с того момента, как папуасы, окончив охоту и обработав шкурки райских птиц, готовились приняться за завтрак?
А вот что.
Жаркое уже поспевало, охотники сидели на корточках — любимая их поза, даже тогда, когда есть на чем сидеть. Шла веселая беседа. Черные лица расплывались в широкую улыбку: охотники мечтали о стеклянных бусах, о топорах с разукрашенными рукоятками и особенно о многочисленных бутылках с огненной водой, которые они рассчитывали получить от малайских торговцев в обмен на шкурки райских птиц. Ни дать ни взять, как в басне «Разбитый кувшин».
Вдруг в лесу послышался шум как будто от быстрого бега. Все мигом вооружились. Шум усилился. Можно было подумать, что это бежит зверь, настигаемый охотниками. Из чащи появился человек, в котором Узинак признал своего. Несчастный едва дышал и был весь взмылен. Стараясь унять кровь, лившуюся из раны на груди, он с трудом прохрипел упавшим голосом:
— Гуни!.. Гуни!.. — так папуасы называли пиратов.
В ту же минуту он свалился с ног, как воин-марафонец. Только, увы, весть была не о победе.
Упоминание о гуни напугало охотников. Если пираты напали на деревню, то невозможно вернуться на берег. Нужно бежать подальше в лес и спрятать в безопасное место богатую добычу, доставшуюся утром.
Два человека быстро подняли и понесли раненого: один за руки, другой за ноги. Третий схватил кушанье, и вся толпа, включая европейцев и китайца, ушла подальше от врага. Через полчаса быстрой ходьбы они оказались на прогалине. У опушки стоял большой покинутый дом. Беглецы взобрались на него с ловкостью обезьян, едва успев на ходу запастись несколькими кокосами и бананами. Этого было очень мало, но времени не было, враги были близко. Однако охотники успели укрыться от преследователей. Теперь им страшны были только голод и жажда.
Раньше мы уже описывали болотные дома, выстроенные на сваях, которые, будучи отделены от земли и от воды, совершенно недоступны. Не менее любопытны и жилища, выстроенные на твердой земле: в случае нужды они тоже могут служить настоящими крепостями.
Смелость и легкость этих построек невероятны. Глядя, как они лепятся на высоте от четырнадцати до шестнадцати футов, невольно спрашиваешь себя: как это их не унесет ветром? Тяжелые, прочные сваи заменяются здесь длинными и тонкими жердями, искусно перекрещенными между собой и связанными в местах соединений лианами так, чтобы взаимно поддерживать друг друга. Представление об этих сооружениях могут дать американские железнодорожные мосты, построенные из дерева. Чтобы придать зданию прочность, на высоте десяти метров от земли устраивается из жилок саговых листьев пол, который плотно связывает между собой все жерди. Настоящий же пол находится на пять или шесть метров выше первого. Снаружи он образует широкую платформу, висящую над сваями, в центре этой платформы возвышается хижина.
Вход в это жилище, напоминающее гнездо хищников, крайне примитивен и не каждому доступен. С большой площадки, почти напротив двери, спускаются штук шесть жердей, очень тонких и гладких, образующих угол в шестьдесят пять градусов и в шести метрах от земли упирающихся в другую площадку, на которую нужно взобраться тоже по жердям, но уже вертикальным. Таким образом, по «лестнице» папуасов приходится взбираться, как на мачту. Это для папуасов — как взрослых, так и малолетних — не более как игра. Впрочем, оно и неудивительно. Разве не то же самое видим мы в Ландах, где четырехлетние дети так ловко умеют бегать на огромных ходулях, или в аргентинских пампасах, где маленькие гаучосы отличаются таким же искусством? Все дело в привычке.
Как бы то ни было, в воздушное жилище можно проникнуть только таким путем и только с одной стороны. Если бы неприятель вздумал штурмовать жилище, взбираясь по опорным столбам, то он уперся бы головой в пол, со всех сторон выступающий над фундаментом.
Нам возразят, что осаждающие могут поджечь постройку. Но дело в том, что папуасы воюют только для того, чтобы съесть своих врагов или отрезать им головы. Обугленные тела побежденных не годятся ни для пира, ни для украшения жилища.
Срубить столбы? Но и у осажденных есть оружие, которым они могут наносить урон осаждающим, если те подойдут слишком близко.
Пираты, о приближении которых сообщил раненый, сочли свайный дом достаточно защищенным и не решились приблизиться к нему. Но они, и не без основания, предположили, что владельцы дома на болоте могут быть хорошей добычей, и пустились по следу охотников.
Вот каким образом очутились европейцы и папуасы в критическом положении на высоте пятнадцати футов от поверхности земли.
От голода Фрике проснулся намного раньше, чем кончилось дежурство Пьера. «Кто спит, тот обедает», — говорится в пословице. Но без обеда сон некрепок, и после сна голод опять дает о себе знать. Фрике потянулся, зевнул и задумался.
Сухой и довольно сильный удар с той стороны пола вывел его из задумчивости.
— А! — пробормотал он. — Наши осаждающие хотят что-то предпринять. Посмотрим.
На всякий случай он нащупал свой револьвер и убедился, что оружие находится в прекрасном состоянии. Предосторожность оказалась, впрочем, ненужной, потому что стук не повторился. После этого парижанин промечтал еще около часу, поглядывая на звезды, пока не заалел край небосвода.
В это же время проснулся и Пьер — по старой привычке моряка просыпаться перед утренней сменой.
— А, ты не спишь? — спросил он. — Что новенького?
— Увы, ничего, все по-прежнему.
Моряк бросил быстрый взгляд на землю и вскрикнул от удивления:
— Ничего! Так это, по-твоему, ничего? Что это значит? — продолжал он, подойдя к самому краю площадки. — Черт возьми, очень странно!
И было чему удивляться.
На земле грудой лежали четыре или пять убитых четвероногих, шкурка которых была запачкана свежей кровью; только дружеская рука могла положить их так близко от осажденных. Туши были связаны лианой с продетой через нее палкой. Палка торчала кверху, поддерживаемая неизвестно чем, и конец ее был недалеко от платформы. Стоило только протянуть руку, чтобы поднять этот запас свежего мяса.
— Да будут благословенны те, кто прислал нам целую корзину дичи, посочувствовав нашей горькой участи! — с комическим пафосом воскликнул Фрике.
Парижанин прилег на платформу, стараясь разглядеть, чем поддерживается эта палочка-выручалочка. Оказалось, что длинная и крепкая стрела глубоко воткнута костяным острием в саговое дерево, а в другой конец ее, украшенный желтыми перьями, упирается палка.
Молодой человек вспомнил про странный стук, который он слышал ночью, не подозревая, что это втыкали стрелу в пол воздушного жилища. Он протянул руку, чтобы поднять наверх неожиданно появившиеся припасы, как вдруг над его ухом прожужжала стрела, пущенная из леса, и вонзилась в стену над самой головой.