Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)
Шрифт:
Европейцам снова предстоял бой, отчаянный, беспощадный, — бой до полного уничтожения.
— Черт возьми, — кричал Фрике, весь промокший от морской воды, но по-прежнему остававшийся в игривом расположении духа, — ни минуты покоя нет. Это невозможно. Это безобразие. Я властям буду жаловаться. Я мировому жалобу подам.
И, моментально превратившись из пожарного в стрелка, он взял ружье и быстро зарядил его.
Андре собирался открыть огонь, но вдруг Фрике громко вскрикнул от радости:
— Спасены! Мы спасены! Мы не будем ни изжарены, ни убиты! На воздух тоже нам не придется взлетать!
— Что с тобой случилось? — спросил Пьер, целясь в малайца, карабкавшегося на яхту.
Дело объяснялось просто. Читатель помнит, вероятно, что сэр Гарри зажег кусок щепки и положил на шпиль. Фрике вдруг заметил, что дым, все время вившийся отвесной спиралью, значительно отклонился в сторону, — это и стало причиной столь шумного проявления радости.
Да, штиль кончался, это было несомненно. По снастям пробежал легкий шелест, паруса надулись, рангоут скрипел. К довершению благополучия прилив достиг высшей точки и скоро должен был начаться отлив. Флаг развевался в направлении моря: очевидно, ветер дул от берега.
Яхта всколыхнулась и сдвинулась с места. Беспокоиться было не о чем: паруса давно были поставлены. Один из английских матросов схватился за руль, а другой уже бросил лот.
Видя, что добыча уходит от них, малайцы кричали от ярости. Но ветер был достаточно силен, и пассажирам «Конкордии» нечего было бояться.
Пожар окончательно утих. Только палуба немного дымилась. Необходимо было еще немного поработать насосом, чтобы смыть следы битвы. Рулевой спросил у сэра Гарри, куда держать курс.
— Нам нужно крейсировать около берега и дожидаться сигнала от друзей.
— Так вы не одни? — спросил Андре.
— Прежде чем отвечать, — сказал англичанин, — позвольте, дорогой гость, засвидетельствовать вам и вашим товарищам глубокую благодарность за неоценимую услугу, оказанную вами. Это моя первая свободная минута, и понятно, что я пользуюсь ей, чтобы исполнить этот приятный долг и сказать, что я вам бесконечно обязан.
— О, сэр, — ответил Андре, — вы преувеличиваете нашу заслугу. Мы уже достаточно вознаграждены вашим вниманием.
— Вы не только спасли меня с пятью матросами от ужасной смерти, — продолжал англичанин, крепко пожимая руку Андре, — но, избавив яхту от пиратов, вы спасли жизнь многим пассажирам, кроме нас. У меня на земле еще девять человек: подшкипер, машинист с двумя помощниками и пять матросов. Они сошли вчера на берег нарезать красного лозняка для топлива. Им пришлось в бессилии и отчаянии смотреть с берега на нашу жестокую борьбу. Они, как и мы, обязаны вам жизнью. Надо поскорее успокоить их душевные и физические страдания. У них почти нет провизии, а в здешних лесах ничего нельзя найти. На беду, ветер дует к морю. Приходится лавировать, чтобы они могли подойти к нам на шлюпке. Как жаль, что нет топлива! Несколько оборотов винта — и мы были бы около них.
Пьер и Фрике, трудившиеся, как простые матросы, над уборкой палубы, услыхали эти слова и перемигнулись с хитрой улыбкой.
— Знаешь, матрос, — сказал старый боцман, — этот англичанин и молодец, и не трус, а только у него ни на грош нет сметки.
— Я слыхал от старых военных, которые были в Крыму, что все англичане таковы. Храбрые солдаты, превосходные матросы, но ненаходчивы до беспомощности.
— Матрос!
— Пьер?
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы развести пары без кусочка угля?
— Да около часа.
— Пойди и скажи об этом. Это доставит ему удовольствие.
— Что ж, отлично. Я знаю, англичанин будет очень рад. Он в таком затруднении, не знает что делать, бедняга.
— Ну, ступай.
— Позвольте мне, сэр, сказать вам одну вещь.
Фрике подошел к сэру Паркеру и разом переменил неформальный тон парижского гамена на светское, учтивое обращение.
— Сделайте одолжение, мой юный друг, — любезно ответил сэр Гарри.
— Вы сейчас говорили про пары. Я могу исполнить ваше желание.
— Вы?
— Да, я, если позволите. Мне нужны две бочки дегтя, пила и топор.
— Отлично. А кто будет управлять машиной?
— Я в этом немного смыслю, спросите хоть у господина Андре.
— Прекрасно. Назначаю вас временно исполняющим обязанность главного машиниста впредь до возвращения его самого.
Фрике проворно повернулся на каблуках, подошел к Пьеру, и оба принялись разыскивать необходимый материал, как люди, знакомые с корабельным устройством.
— Вот мы и еще раз выпутаемся из беды, — говорил Фрике, роясь в сундуке с плотницкими инструментами.
— Плевое дело! Стоит только выбрать несколько лишних бревен и шестов, распилить их, наколоть дров и намазать дегтем, чтобы лучше горели.
— О, наша печка жарко разгорится.
— Мы возьмем зонтики, вееры!..
Парижский гамен расхохотался.
— Этот юноша, — говорил тем временем сэр Гарри Паркер Андре и доктору, который с вниманием антрополога разглядывал только что отрезанную голову малайца, — этот юноша положительно необыкновенный человек. Какая ловкость, какая подвижность, какая находчивость! Ничем-то он не смущается, ни от чего не теряет головы. Наконец, какое замечательное уменье сделать что-нибудь из ничего.
— Ваша оценка меня радует, ведь и я сам очень люблю Фрике. К тому, что вы сказали, вы смело можете прибавить, что у него самое благородное сердце, какое можно только встретить. Виктор Гюйон, или, как мы обыкновенно зовем его, Фрике, является олицетворением преданности и самоотверженности. Доказательством может служить любой факт из жизни этого скромного героя. Он в полном смысле слова готов отдать душу за ближнего своего. Всякий слабый, несчастный, всякий нуждающийся в защите может смело рассчитывать на его помощь и никогда не получит отказа.