Приключения Родрика Рэндома
Шрифт:
Тут он схватил Уизела за ногу и вытащил его из-под юбок жены, где тот прятался.
Дрожащий капитан, обнаруженный в столь бесславном положении, стал протирать глаза, притворяясь, будто проснулся, и закричал:
— Что такое? Что такое?
— Ничего особенного, — отвечал всадник. — Я только заглянул, чтобы узнать, как вы поживаете. А теперь прощайте, славный капитан!
Он дал шпоры коню и мгновенно скрылся из виду. Прошло некоторое время, пока Уизел пришел в себя, но, наконец, снова напыжившись, сказал:
— Проклятый парень! Чего это он умчался, прежде чем я успел его расспросить о его хозяине и хозяйке? Вы, помните, дорогая, Тома? — отнесся он к жене.
— Мне кажется… да, да, припоминаю, — отвечала та. — Но ведь вы знаете, я редко имею дело с людьми его положения.
— Вот-те на! — воскликнул Джой. — Вы знаете парня, капитан?
— Знаю ли я его? Разумеется! Он не раз наполнял мой стакан бургундским за столом милорда Триппета, — сказал капитан.
— А как его зовут, капитан? — задал вопрос Джой.
— Его зовут… его зовут Том Ринзер, — ответил Уизел.
— Чудеса! — вскричал Джой. — Изменить свое имя! Бьюсь об заклад, что он окрещен был Джоном Троттером!{22}
Это восклицание вызвало у всех смех, весьма раздосадовавший капитана.
Айзек нарушил молчание:
— Кто он и как его зовут не имеет значения, раз он не грабитель, как мы подозревали. Возблагодарим господа за счастливое избавление.
— Возблагодарим господа! — повторил Уизел. — Возблагодарим дьявола! За что? Будь он разбойник, я бы проглотил его кровь и его самого с кишками, прежде чем он ограбил меня или кого-нибудь в этом дилижансе!
— Ха-ха-ха! — захохотала мисс Дженни. — Без сомнения, вы проглатываете все, что убиваете, капитан!
Ростовщик был столь доволен исходом этого приключения, что не удержался от насмешки; по его мнению — заметил он — капитан Уизел добрый христианин, ибо он вооружился не смертоносным оружием, а терпением и покорностью, и спас себя страхом и трепетом.
Эта насмешка заставила всех посмеяться над Уизелом, который пробормотал проклятия и пригрозил перерезать Айзеку горло. Ростовщик, подхватив эту угрозу, сказал:
— Джентльмены и леди, призываю вас в свидетели того, что моей жизни угрожает опасность от этого кровожадного офицера. Я вызову его к мировому судье.
Эта новая насмешка над Уизелом вызвала еще взрыв смеха, и до конца путешествия он пребывал в дурном расположении духа.
Глава XIII
Мы прибыли в нашу гостиницу, поужинали и отправились спать, но хворьСтрэпа не прекращалась, ему пришлось встать с постели посреди ночи и, взяв свечу, которую он оставил на этот случай зажженной, спуститься вниз, где находились домашние службы, откуда он вернулся с великой поспешностью. Волосы стояли у него дыбом, а во взгляде выражались ужас и изумление. Не произнося ни слова, он поставил свечу и, плюхнувшись в постель позади меня, остался лежать, дрожа немилосердно.
Когда я спросил его, в чем дело, он ответил заикаясь:
— Господи помилуй! Я видел чорта!
Хотя я не был столь суеверным, как он, но это восклицание меня немного напугало; и вот, когда я услышал звон колокольчиков, приближающийся к нашей двери, а также почувствовал, как мой сожитель вцепился в меня, у меня вырвалось:
— Помилуй Христос! Это он идет!
В этот момент в комнате появился страшный, огромный ворон с бубенчиками на ногах и направился прямо к нашей кровати. Поскольку в наших краях принято думать, что дьявол и ведьма избирают эту птицу для своих проделок, я в самом деле поверил, будто он преследует нас, и в ужасе скрючился под одеялами. Страшное привидение вскочило на кровать и, несколько раз клюнув нас чувствительно через одеяла, ускакало прочь и исчезло. Мы со Стрэпом поручили себя с превеликим благочестием попечению небес и, когда шум затих, решились выглянуть из-под одеял и перевести дух. Но только-только мы избавились от одного привидения, как появилось другое, и мы почти лишились чувств.
Мы увидели старика, входящего в комнату; у него была длинная седая борода до пояса; в его глазах и лице было нечто дикое и странное, необычное для нашего мира; облачен он был в коричневый халат из грубой шерсти, застегивающийся на спине и у запястья, а на голове был странный колпак из такой же шерсти. Я был так поражен, что не мог оторвать взгляда от сего ужасного существа и лежал неподвижно, следя за тем, как он шел прямо на меня. Подойдя к кровати, он стал ломать руки и крикнул таким голосом, который не мог принадлежать человеческому существу:
— Где Ральф?
Я ничего не ответил. Тогда он повторил еще более ненатуральным голосом:
— Где Ральфо?
Только он произнес эти слова, до меня донесся издали звон бубенчиков; привидение прислушалось к нему и удалилось, оставив меня почти окаменевшим от страха. Прошло некоторое время, прежде чем я мог притти в себя, чтобы вымолвить хоть слово; а когда, наконец, я повернулся к Стрэпу, я нашел его в бесчувственном состоянии, которое, однако, недолго длилось. Когда он очнулся, я спросил, каково его суждение о том, что случилось; он стал уверять меня, что первое существо — это всеконечно душа какого-то проклятого человека, у которого ноги обмотаны цепями (ибо страхи Стрэпа увеличили это существо до размеров лошади, а звон маленьких бубенчиков — до громыхания тяжелых цепей). Что до старика, то он полагал, будто старик есть дух кого-то, убитого здесь давно, и обладает властью мучить убийцу, принявшего вид ворона, а Ральфом звали этого самого убийцу.
Хотя я не слишком верил в такое истолкование, однако волнение помешало мне наслаждаться сном, и в дальнейшей моей жизни, полной приключений, я никогда не проводил ночь так худо. Поутру Стрэп сообщил обо всем этом Джою, который после неудержимого припадка смеха объяснил происшедшее, поведав о том, что старик — это отец хозяина гостиницы, уже в течение нескольких лет круглый идиот, увеселяет себя ручным вороном, сбежавшим в эту ночь из его комнаты и побудившим старика последовать за ним в нашу спальню, где он и справился о вороне, которого звали Ральфо.