Приключения Саламуры
Шрифт:
– Ну как же, как же! Её привели во дворец короля. Ах, я вас сейчас насмешу. Кто-то пустил слух, будто эта девчонка - царица светлячков. На самом же деле она оказалась простой пастушкой. Вот уж потешились. А знаете, я тоже была повелительницей светлячков, правда, всего одну ночь. И должна вам признаться, ничего в этом приятного не нашла...
Но Саламура уже не слушал Фринту. Он выскочил из салона и рванулся вперёд, словно за ним гнались все охи и ахи Фринты, и пошёл на восток, как сказал ему старый поэт. Требование освободить футболиста
Чаша терпения болельщиков переполнилась. Первое время жители Сноготка ещё как-то мирились с перебоями в футбольном календаре. И рассуждали примерно так. Подножка, мол, хоть и без вины, а всё же виноват: сломал стекло и причинил ущерб красе и гордости нашего первого министра - его носу.
Но дни складывались в недели, а стадион всё пустовал. Жители Сноготка зароптали. Уж очень они любили футбол. И конечно же, обожали своего единственного, непревзойдённого мастера кожаного мяча.
Если вы сомневаетесь, прочитайте прошения, составленные мудрым Акти-Лу по просьбе болельщиков.
Бородавка не отвечал болельщикам ни на одно из прощений. В ярости он каждый раз так чихал, что птицы в дворцовом саду, словно спелые плоды, падали с деревьев на землю.
– Таким путём мы ничего не добьёмся, - сказал болельщикам кузнец.
– Пробил час решительных действий. Все, кто искренне любит футбол, пойдёте со мной.
– Куда?
– спросили истинные почитатели футбола.
– Во дворец. К первому министру! Мы не можем жить без футбола, значит, Бородавка должен освободить Подножку.
– Ура!
– закричали болельщики.
– Пошли. Нельзя терять ни минуты!
– встал кузнец и хлопнул молотом по наковальне.
Вы, наверное, уже догадались, что тайное собрание заговорщиков происходило в кузнице.
– Не понимаю, какая необходимость идти всем вместе, - сказал Цомизелия, отец прославленного поэта Хиларио Буэры.
Надо сказать, что тестодел при одном только упоминании имени первого министра дрожал, как осиновый лист. Каждый вечер после похищения Буэрой Фринты он прощался с женой и ждал - вот сейчас придут и заберут его в тюрьму.
– Конечно, всем идти не стоит, - поддержал Цомизелия парикмахер.
– Трусы вы!
– отрезал кузнец, яростно раздувая мехи. Кузница наполнилась пеплом.
– А футбол смотреть хотите?
– Хотим!
– в один голос ответили болельщики.
– Тогда надо идти во дворец.
Болельщики разбежались по кузнице. Одни сделали вид, что стряхивают с одежды пепел, другие притворились кашляющими, третьи усиленно тёрли глаза.
– Один я не пойду, - заявил кузнец.
– Это не имеет смысла. Кто болеет за судьбы нашего футбола, пойдёт со мной. Ну, а если струсите, на весь мир раструблю о вашем позорном бегстве.
Между нами говоря, жители Сноготка не отличались храбростью, зато гордости у них было хоть отбавляй. А кузнец не любил шутить. Он и вправду мог покрыть их имена позором. Как-то сам собой у болельщиков прошёл кашель, перестали гореть глаза да и с одежды улетучился пепел.
Кузнец вышел на улицу и пошёл, не оглядываясь, назад. А когда оглянулся, то увидел, что болельщики, правда, нехотя, но следовали за ним.
– Выше головы, твёрже шаг, - ободрял их кузнец.
Ряды болельщиков футбола сомкнулись, шаг стал уверенней. Зуботычина телохранитель Бородавки
Первый министр беседовал в своём дворце с...
С кем же беседовал первый министр? Бьюсь об заклад, ни за что не догадаетесь...
Да с Саламурой, маленьким пастухом божьих коровок! Вы удивлены? А чему тут удивляться? Саламура, как вы помните, шел на восток.
Так он и оказался в столице прекраснейшей страны Сноготок. Правда, не без помощи своих верных друзей - божьих коровок и светлячков. Днём он выпускал аленьких букашек - они находили ему самую короткую дорогу, ночью светлячков и те освещали путь. Наконец показались пограничные столбы. От них до столицы было всего несколько часов ходьбы.
И вот наш пастушок сидит в кабинете Бородавки и рассказывает о встрече с Фринтой.
– Значит, ты видел мою дочурку?
На глазах у первого министра показались слезы.
– Она велела передать вам привет.
– Бедняжка, наверное, изменилась, похудела.
– До этой встречи я не знал Фринту, так что мне трудно судить. Но, видно, она всё же похудела - личико у неё крохотное, один нос торчит.
– Кретин, нос - это наша семейная гордость, - обозлился Бородавка.
Саламура смешался, понял, что попал впросак.
– Значит... ты говоришь... Фринта не забыла меня?
– продолжал расспрашивать первый министр.
– Она только о вас и говорила. Сказала, что лучше и добрее нет на свете человека.
– Продолжай. Что ещё сказала Фринта?
– Сказала, что вы будете рады слышать о ней.
– А ещё что?
– "У моего отца, говорит, такое доброе сердце..."
– Ты что-то мнёшься, продолжай.
– "...и он наградит тебя..." - выпалил наконец Саламура.
Первый министр, известный всему миру скряга, недовольно нахмурил брови, скосил глаза в сторону несгораемого шкафа и чихнул.
У Саламуры сердце упало. Можно было подумать, что кто-то незаметно подкрался к пастушку и выстрелил из ружья у самого его уха.
– Так и сказала... наградит?
– Именно так. Но мне не нужно никакого вознаграждения. Я благодарен судьбе и за то, что нашёл наконец страну Сноготок.
– А зачем тебе так уж надо было сюда попасть?
– Видите ли... мне сказали, что моя подружка находится у вас.
– Кто она?
– Может, вы слыхали о ней, господин министр, и поможете мне...