Приключения Саламуры
Шрифт:
Саламура поспешил вернуться в камин.
Дверь открылась. Вошли первый министр и начальник тюремной стражи Раза.
– С кем ты разговаривал?
– строго спросил Бородавка.
– Я?
– деланно удивился Акти-Лу.
– Да, ты!
– Ни с кем!
– коротко отрезал Акти-Лу, но при этом покраснел до корней волос.
Ведь он солгал. А мудрый Акти-Лу ещё с детства знал о том, что люди никогда не лгут, особенно мудрые. Но он где-то читал, что ложь бывает двух родов - полезная и вредная. Если ложь приносит пользу и служит добру, она полезная. Поэтому мудрец иногда тоже может солгать. И всё же лицо и уши Акти-Лу горели от стыда. Но в камере было темно, и Бородавка не заметил, как наш мудрец залился краской. А начальник стражи и подавно не мог этого увидеть - он был одноглазый.
– Как - ни с кем?
– продолжал допрос Бородавка.
– Я хорошо слышал голоса!
– Извините, но у мудрых старцев бывает такая привычка: иногда разговаривают сами с собой.
– Акти-Лу вновь покраснел.
– Раза, тщательно осмотри камеру!
– приказал первый министр.
Начальник стражи произвёл настоящий обыск, он не забыл даже в камин заглянуть своим единственным глазом. Но ничего подозрительного не обнаружил.
– Ого, здесь и камин есть, - насторожился вдруг Бородавка.
– Он может сбежать!
– На моём веку такого не случалось!
– почему-то улыбнувшись, возразил Раза.
– И всё же немедленно переведи его в другое помещение!
– Но все камеры набиты битком.
– Одна ещё пустует. Меня не проведёшь.
– В голосе Бородавки зазвучал металл.
– Мне казалось, она понадобится для... Бородавка не стал слушать оправданий начальника стражи. Он только сказал:
– Выполняй мой приказ!
В коридоре кто-то громко стучал сапогами. Бородавка вышел из камеры и столкнулся нос к носу со своим личным телохранителем.
Я забыл вам сказать, что после позорного поражения Зуботычины первый министр взял себе в телохранители командира взвода дубиноруких.
– Господин первый министр, - рявкнул новый телохранитель Бородавки, - к вам пожаловала госпожа Фринта, ваша дочь.
– Фринта, приехала моя Фринточка!
– воскликнул любящий отец и невольно сунул руку в карман.
Первым побуждением Бородавки было вознаградить телохранителя за добрую весть. Однако первый министр тут же одёрнул себя: не он ведь привёз Фринту, так зачем же выбрасывать деньги на ветер.
Бородавка стрелой помчался во дворец - там его ждала Фринта.
Оставим на время Акти-Лу с прячущимся в камине Саламурой и побежим вдогонку за Бородавкой. Уж больно интересно посмотреть, как встретятся после столь долгой разлуки отец и дочь. Первый министр не узнаёт свою дочь
Бородавке не терпелось увидеть любимую Фринту. "Но если, - думал он на бегу, - она привела с собой этого проходимца Хиларио, я сойду с ума. Разве моей дочери ровня сын какого-то тестодела".
К его счастью, Буэры во дворце не было. Придворный поэт тоже соскучился по своим родителям и пошёл навестить их.
Сопя и отдуваясь, Бородавка взбежал по каменной лестнице, рванул на себя дверь и... замер на месте. В спальне Фринты находилась какая-то другая девушка.
Отец не узнал собственную дочь!
– Папочка!
– бросилась на грудь Бородавки Фринта.
– Не подходи, самозванка! Какой я тебе папа?
– Папочка, дорогой, это я, твоя дочь, приглядись ко мне получше.
Бородавка вперился в незнакомку. Действительно, улыбка очень напоминала Фринту. Да и голос, глаза, волосы... И всё же чего-то не хватало...
– Ох, папа, неужели я так изменилась?
– Фринта повернулась к зеркалу. Да, я и забыла, что сделала операцию. Видишь, как мне к лицу новый нос.
Первый министр схватился обеими руками за голову.
– Фринта, что ты натворила?! Куда делся твой нос - наша фамильная гордость? А бородавка? Даже крохотную, прелестную бородавку не пощадила?! Тьфу!
– Папочка...
– Молчи! Что скажут люди? Как они теперь узнают в тебе мою дочь!
– Подумаешь, люди! Главное, я стала красавицей.
– Это всё проделки Хиларио, бездарного рифмоплёта! Вон отсюда!
– Папа?!
– Чтобы отныне ноги твоей не было в моём доме!
– Но...
– Никаких "но". Одно из двух: или пришей на место свой старый нос, или никогда больше не показывайся мне на глаза.
– Как же я пришью старый нос?
– Если ты смогла укоротить его, можешь и удлинить!
– Это исключено.
– Тогда вон отсюда!
Бородавка захлопнул за собой дверь и чихнул.
Фринта поняла - отец не шутит.
Фринта ушла так, что её никто и не заметил. Конечно, кроме личного телохранителя Бородавки. Ему вменялось в обязанность следить за всем, что происходит во дворце, и телохранитель всегда был начеку.
Первый министр метался по кабинету.
– Эта молодёжь потеряла всякое уважение к старшим. Ей ничего не стоит одним ударом разрушить то, что веками создавалось нашими предками. Боже, какого носа лишились мои внуки и правнуки!..
– сокрушался Бородавка. "Однако эта дурёха может и вправду уйти", - подумал он и рванулся к спальне дочери.
Но было поздно: Фринта уже шла по безлюдной улице к дому великого поэта Хиларио Буэры.
Осмотрев все комнаты, первый министр подскочил к своему телохранителю:
– Ты не видел мою дочь?
– Она прошла минут десять назад.
– И ты её выпустил? Идиот!
– Я не посмел задержать дочь первого министра.
– "Не посмел"!
– передразнил его Бородавка.
– А доложить ты мог?
– Но я не знал, что...
– Господи, сколько вокруг дураков!
– воскликнул первый министр и приказал: - За мной!