Приключения Саламуры
Шрифт:
Бородавка быстрыми шагами шёл по улице, надеясь догнать Фринту. По пятам за ним следовал личный телохранитель с дубинкой в руке. Он был готов размозжить голову каждому, кто попытается совершить покушение на первого министра.
Миновали одну улицу, другую... Фринты и след простыл. На углу третьей улицы остановились. Чуткий слух Бородавки уловил какой-то шёпот.
– Вернёмся, - сказал первый министр телохранителю, - там слишком темно.
Будь сейчас рядом с ним Зуботычина, Бородавка и не подумал бы возвращаться, а новому телохранителю он доверял не до конца.
– Уже ночь, ничего не видно, - охотно согласился телохранитель.
Они повернули назад. Несколько человек, отделившись от стены, преградили им путь. Бородавка шарахнулся вправо. Но и там его поджидало человек десять. Все пути для бегства были отрезаны.
– Я первый министр!
– крикнул в темноту Бородавка.
– Прекрасно, - ответил кузнец, - именно вы нам и нужны.
– Ни шагу с места - иначе всех накажу!
– пригрозил Бородавка.
– Нас не запугаешь. Лучше освободи наших братьев.
– Как вы смеете, да я вас...
– Соль на хвост насыплешь, крикун!
– разозлился кузнец.
– За что бросил в камеру бедную девочку?
– Какую ещё девочку?
– будто не понимал Бородавка.
– Пастушку светлячков.
– Первый раз слышу, - сказал Бородавка, а сам подумал:
"Если Раза выдал нашу тайну, я выколю ему и второй глаз".
– Веди нас в тюрьму, - приказал кузнец.
– И смотри у меня...
– Никуда я вас не поведу. Я ищу Фринту.
– О ней не заботься, - спокойно ответил Цомизелия.
– Фринта у меня дома, они там с Буэрой воркуют.
– Подлецы, отняли у меня дочь! Фринта могла стать королевой!
– завопил первый министр.
– Довольно, пощади свою глотку, - отрезал кузнец.
– Пошли, времени у нас мало.
Бородавка нехотя поплёлся в сторону тюрьмы. Изредка он бросал косые взгляды на телохранителя: дескать, оплошал, понадеявшись на него. А сам всё сокрушался, что так не вовремя спятил с ума Зуботычина. Зуботычина в клетке. Западня
Пока Бородавка в окружении заговорщиков идёт к тюрьме, посмотрим, что делает Саламура. Помните, мы оставили его в камине? Вы, наверное, помните и то, что Разе было приказано перевести мудрого Акти-Лу в другую камеру?
В тот вечер начальник тюрьмы поступил опрометчиво и вскоре пожал горькие плоды. Дело в том, что, переселяя Акти-Лу, он не закрыл камеру: мол, зачем это, там ведь никого нет.
Едва смолкли шаги, Саламура вылез из камина, подошёл к двери и осторожно высунул голову. В коридоре никого не было. Пастушок па цыпочках прошёл немного и вдруг услышал какие-то странные звуки - кто-то пел или выл. Саламура, прижимаясь к стене, крался по коридору. Голос показался ему знакомым, вскоре он узнал и слова песни:
Нет на свете человека ;
Скупее Бородавки. Прячет золото в носу, Словно в тайнике.
"Это же Зуботычина", - удивился Саламура. Пастушок продвигался теперь ещё осторожней. В конце коридора он увидел огромную клетку, в которой сидел, как волк в зоопарке, известный силач Зуботычина.
Видно, от нечего делать бывший телохранитель пел.
– Здравствуй, Зуботычина, - подошёл к клетке Саламура. Зуботычина молча взглянул на пастушка.
– Почему ты в клетке?
– спросил Саламура, уверенный в том, что Зуботычина не узнал его.
Бывший телохранитель первого министра ехидно улыбнулся и сказал:
– В камере меня не удержишь, одним ударом кулака разнесу дверь в щепки. А с клеткой мне не справиться, как и с тобой.
– Значит, ты узнал меня?
– Узнал, узнал, даже несмотря на грим. С чего это ты так выкрасился?
– Мы решили освободить всех узников, вот я и выпачкался, пробираясь сюда через дымоход.
– И меня освободите?
– Говорят, ты рехнулся.
– Это когда не одолел тебя, а сейчас я снова в своём уме.
– Что-то не верится.
– А ты испытай - выпусти, и я сделаю всё, что прикажешь. Буду твоим рабом.
– Я не признаю рабства.
– Эх, никто мне не верит.
– Скажи, если тебя освободят, ты опять станешь телохранителем Бородавки?
– Чего?
– взревел Зуботычина.
– Это он, Бородавка, посадил меня в клетку. Мы ещё встретимся, и я заставлю его проклинать день своего рождения.
– Значит, ты даёшь слово поступать так, как я велю?
– Честное слово! Буду слушаться только тебя. Саламура научил Зуботычину, как ему поступить. В коридоре раздались шаги. Это вернулся Раза. Усадив Акти-Лу в запасную камеру, он шёл, беззаботно бряцая ключами. И вдруг увидал чёрного мальчика, разговаривающего с Зуботычиной. Раза не поверил своему единственному глазу.
– Что за чертовщина!
– крикнул он.
– Откуда ты взялся?
– Я трубочист.
– Трубочист? А что ты делаешь здесь?
– Как - что? Чищу дымоходы.
– Но кому это надо? Печей здесь не топили лет двадцать.
– Поэтому и поручили мне...
– Врёшь!
– возмутился Раза.
– Кто мог тебе поручить?!
– Вы мне не верите?
– А что у тебя общего с этим полоумным?
– Просто болтаем о том о сём.
– Тебе повезло, освободилась камера, - зло пошутил начальник тюремной стражи.
– Посиди, пока выясним твою личность.
– Я лучше здесь постою. Саламура прижался спиной к клетке. Раза схватил его за грудь, но пастушок уцепился пальцами за прутья.
– Брось артачиться, - приказал Раза и обхватил Саламуру руками.
Зуботычине только этого и надо было. Он мигом высунул правую руку и притянул к себе начальника тюремной стражи. Раза скорчился от боли.
– Ой, больно, отпусти, - заревел он, - отпусти, мальчишка сбежит!
Зуботычина схватил его и второй рукой. Раза извивался. Потом обмяк, опустился на колени.