Приключения в стране бизонов
Шрифт:
Сняв с коней одеяла, всадники убедились, что животные могут продолжать путь. Лошади, у которых местами была обожжена кожа и обгорела шерсть, конвульсивно вздрагивая, понеслись рысью к реке. Путешественники бросили последний взгляд на бескрайнюю, клубящуюся под ветром завесу из огня и дыма, надежно защищавшую их от новых попыток нападения, и через несколько минут с наслаждением погрузились в спокойные воды Пелуз-Ривер. Купание восстановило силы и людей, и лошадей. Переправившись через реку, охотники оказались всего в десяти километрах от резервации Кер-д’Ален.
Граница резервации, куда государственные деятели Американского Союза водворили на жительство индейцев
Итак, охотники переправились через реку всего лишь в десяти километрах от 47-й параллели северной широты и минут через сорок уже были на землях резервации. Полковник Билл показал, где проходит граница индейской территории, и не успели они проехать и километра, как их взору открылось удивительное зрелище.
За полосой невысоких деревьев, безусловно посаженных, чтобы преградить путь ветрам, дующим из прерии, друзья увидели двух мужчин, одетых по-европейски, просто, но чисто. Один из них шел за плугом, который спокойно и ровно тащили два некрупных, но сильных быка. Второй следовал за пахарем шагах в трех, с корзиной в руках и аккуратно бросал в борозду зерна кукурузы.
Легко понять удивление охотников. Они едва спаслись от гибели, перед глазами еще стояли картины кровавого побоища, в ушах раздавались яростные вопли кровожадных врагов. Достаточно было обернуться на юг, чтобы увидеть клубы серого дыма, расстилающегося над прерией. Наконец, обожженные лица и руки ни на минуту не позволяли забыть о бушующем пламени. И вдруг менее чем через час они попали в настоящую сельскую идиллию — контраст был столь разительным, что путешественники не поверили собственным глазам.
Оба пахаря тотчас же заметили их. Первый гортанным криком остановил упряжку, пронзительно свистнул и спокойно снял с плеча винчестер. Его товарищ поставил на землю корзину, моментально освободил быков от ярма, острой палкой отогнал от плуга и тоже взял в руки оружие.
Быки замычали и рысью побежали в сторону а на поле откуда-то появились две великолепные степные лошади без седел и уздечек, с развевающимися по ветру гривами — это их свистом подзывал пахарь. Оба незнакомца взлетели на лошадей и, судя по всему, собрались умчаться прочь. Но тут вдруг Андре осенило, и он, вытащив из кармана белый платок, замахал им и закричал по-английски:
— Друзья! Не бойтесь… Мы французы!..
Эти несколько слов совершили чудо. Оба незнакомца остановились и подъехали поближе, оставаясь, однако, настороже. Фрике присмотрелся к ним и изумленно воскликнул по-французски:
— Ба! Да это индейцы!
Невозмутимые лица пахарей внезапно расплылись в доброй улыбке. Они закинули оружие за спину, протянули руки и радостно, как дети, поздоровались по-французски.
— День добрый! День добрый!
Затем один спросил:
— Неужто судари французы?
— Из самой Франции? — уточнил второй.
— Да, дорогие друзья, — ответил Андре, взволнованный такой радушной встречей, — мы — французы из Франции. Но кто же вы, раз говорите по-французски?
— Я — Блез, а это — мой брат Жильбер.
— Так вы не индейцы?
— Да индейцы, как не индейцы! Самые настоящие Сердца-Шило, здешние, из резервации. Да пожалуйте к нам, пожалуйте… По-французски-то
— Ну да, — продолжал второй, — Батист — наш дед. А он-то из канадских метисов. Так пожалуйте к нам… лошадки-то ваши, бедные, едва живые… да и вы не лучше… Ну, ничего, за скотиной мы приглядим, пока будете у нас гостить…
Все вместе, не задерживаясь, отправились в путь, оставив плуг в незаконченной борозде. Быки, довольные неожиданной передышкой, спокойно паслись.
Полковник Билл, который, конечно, не понял ни единого слова из этих переговоров, замыкал шествие. Фрике был озадачен видом индейцев, столь непохожих на тех, с которыми он имел дело всего лишь час назад. Парижанин прилагал неимоверные усилия, чтобы ухватить нить разговора, но это ему не вполне удавалось: он плохо понимал речь индейцев, схожую с диалектами крестьян Центральной Франции. Зато для Андре старинные слова, принесенные сюда французскими эмигрантами и благоговейно передаваемые от отца к сыну, как семейная традиция, как воспоминание о земле предков, были вполне привычны. На таком наречии вели дружеские беседы его фермеры в Босе. Временами он почти забывал, где находится, так все напоминало ему французскую провинцию: и речь людей, и аккуратно обработанные поля вокруг. Но разговоры о цели путешествия возвращали к реальности. Андре рассказал новым друзьям, куда они направляются, не умолчал и о вероломном нападении, и о жестоком убийстве своих людей. Блез и Жильбер, слушая его, не могли сдержать возгласов возмущения. Андре узнал, что напавшие на них мерзавцы не принадлежат ни к союзу Просверленных Носов, ни к какому другому племени. Просверленные Носы, по словам индейцев, живут в резервации недалеко отсюда. Они — «люди хорошие», обрабатывают землю, охотятся на пушного зверя и никогда не трогают путешественников.
Однако везде есть и «люди никудышные». И вот «это отродье», воры и убийцы, разбойничают в прерии, грабят и убивают путников, не осмеливаясь, впрочем, подходить близко к резервациям, где их встречают огнем, а то и вешают, если удается кого-нибудь захватить. В самой резервации опасности нет. Мужчины пятисот семей, живущих здесь, — не только землепашцы, но и отличные воины и никому не позволят бесчинствовать на своих землях.
Переход оказался для наших путешественников нелегким после пережитых волнений и бешеной скачки через огонь. Наконец они увидели живописную деревню индейцев Кер-д’Ален. Пологие холмы надежно укрывали ее от ветров, дующих с равнины. Хижины, точнее, настоящие домики из необтесанных стволов сосен, привезенных со склонов Скалистых гор, окружали маленькую церковь, расположенную на площади под сенью красивых деревьев.
Женщины в чистых хлопчатобумажных платьях суетились у очагов. Стайки ребятишек, одетых в незатейливые рубашки и штаны, с непокрытыми головами и босиком, носились как угорелые около дома побольше, с широкими окнами. Перед домом сидел старик и сосредоточенно курил деревянную трубку с длинным мундштуком.
— А вот наша школа, — указал Жильбер, как настоящий чичероне [55] .
— А это наш кюре, он и ребятишек учит, — добавил Блез, довольный тем, что их деревня не похожа на селение дикарей, и иноземцы могут в этом убедиться.
55
Чичероне — проводник, дающий объяснения туристам при осмотре достопримечательностей (в странах Западной Европы, главным образом в Италии).