Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– Хотя и бежали с ними?
– Как воины эти мальтийские рыцари незаменимы - выносливые, суровые люди, переносящие несчастья с чрезвычайной стойкостью. Мы за время нашего тяжелого перехода, кстати, не услышали от них ни слова жалобы.
– От французов – тоже!
Он кивнул, продолжая все – так же внимательно разглядывать виконта де Сен Левье, который хрипло и страшно бормотал что – то совсем нечленораздельное. Де Силлек вздохнул:
– Но кем они являлись раньше и что за тайны хранят их суровые лица,
Они, поручив рыцаря заботам пожилой берберки, вышли из хижины и становились на краю озера, над которым уходило на покой красное солнце. Розовые и золотистые облака неподвижно висели в небе. Воины с копьями по-прежнему неподвижно стояли на барханах, выделяясь черными статуями на фоне алого заката.
– Но не забыли ли вы приглашение Ее величества, царицы берберов? Нас пригласили на танцы, граф!
– прошептала Изабелла, вкладывая свою ладонь в сильную руку мужа.
– Что же, никогда не стоит отказываться от нового приключения, любовь моя. И если мы не станем участвовать в деревенских танцах, то посмотрим, как там устроились наши друзья!
Они, не торопясь, пошли по тропинке к кострам, у которых постепенно собиралось все племя. Их догоняли и обгоняли многочисленные мужчины и женщины, болтавшие на певучем языке. Многие были вооружены, но музыка настраивала всех на миролюбивый лад, и оружие было спрятано в столь спокойный вечер.
– О ком все–таки говорил виконт? – тихо вымолвила Изабелла. – Я не могу успокоиться, Арман, ибо он меня потряс своими речами! Он что, настолько знатен? Вы слышали, с какой болью он выгонял кого-то из своего дворца?
– А вот мне вот показалось, что он произносил слова с бешеной яростью! Наш друг очень зол, на мой взгляд! – Он улыбнулся.
– Только моя романтичная и нежная супруга могла расслышать в словах грозного рыцаря Мальтийского ордена боль! Ах, вы неисправимы! Кстати, ваш знакомец дон Себастьян, между прочим, тоже все старался вызвать в вас жалость. Даже якобы покинул этот грешный свет, хотя на самом деле не подумал умирать!
– Граф, вы всегда столь сурово отзываетесь о моих друзья, - намерено кротко произнесла Изабелла. – Отчего так?
Он присвистнул, но, заметив, как восторженно сияют ее глаза, прижал ее к своему плечу.
– Разумеется, мне неприятен вид всех ваших поклонников!
– Но вы всегда столь сдержаны!
– Если я держу себя в руках и не считаю себя импульсивным человеком, то это не значит, что мне нравиться выслушивать, как ваши поклонники делают вам комплименты. И уж тем более меня настораживают ваши сожаления, что у вас, замужней дамы, поклонников, увы, не вдосталь!
– Так вы ревнуете? Да? Ах, я вас обожаю!
Темнота, наплывающая из пустыни, заставляла
– Позвольте воспользоваться сгущающимися сумерками и, наконец, поцеловать вас!
– сказал де Силлек. – Я слишком давно мечтаю об этом! Все-таки мое терпение не безгранично, как бы я не уговаривал себя!
Она засмеялась, когда он не только покрыл поцелуями ее лицо, но и спустился ниже, к ее белой нежной шее.
– До чего же вы жадный человек, сударь!
– Меня никто и никогда не называл жадным!
– Это потому, что все боятся вашего сурового и неприступного вида!
– А вы?
– А я вас люблю!
– Ну, слава богу, Изабелла! Я, признаюсь, с волнением ждал вашего ответа. Что бы я стал делать, если б вы ответили, что боитесь меня? Или что никогда не простите мне нахождения в забытом оазисе и того, что вынуждены спать на колючем песке под открытом небом, а не шелковых простынях в Париже, что вынуждены разговаривать с дикими пустынными племенами, а не с изящными представителями королевства Италия?
– Г-н граф, не думайте про меня плохо! Вы же знаете, что рядом с вами и сухой песок для меня - волшебное мягчайшее ложе! Но грозны вы одинаково, что в Париже, что здесь! О, вы часто слишком суровы, слишком независимы, так что у меня иногда рождаются неприятные мысли, а нужна ли вам жена!
– Это оттого, ненаглядная моя, что вы способны ранить меня любым своим движением!
Они, ища своих друзей, медленно прошли мимо первых зажженных костров.
– Идите к нам, господа! – раздался голос де Батц.
Изабелла бы его никогда не узнала, ибо он сейчас не отличался от бербера - загорелый, похудевший, задорный. Де Порто устроился рядом. Он глянул на де Силлек и Изабеллу и промычал что–то нечленораздельное, что, должно быть, означало приветствие. Вот почему де Порто не мог говорить – он отдавал должное вкуснейшему острому жаркому с овощами и травами. Возле него стояли несколько мальчишек и с восхищением наблюдали, как этот гигант мощными челюстями перемалывает ужин.
Де Силлек огляделся. Рыцарей Мальтийского ордена не было видно.
– Где наши товарищи? – просил он у де Порто.
– Они не пошли с нами, - ответил де Порто, перекрикивая музыку, вдруг зазвучавшую тревожно и быстро. – Мальтийские рыцари давали всякие –там строгие обеты, не совместимые с весельем. Они сказали, что воспользуются свободной минуткой и помолятся.
– А де Арамисец?
Изабелла присела у костра. Словно чтоб очаровать именно ее, музыка вдруг стала нежной, почти томной – это играли виола-да-гамба и тамбурин, выточенный из керамики.
– Нашим друзьям рыцарям эти музыка и песни понравилось бы, - едко заметил де Арамисец, появившейся из- за спин танцующих. – Очень похоже на псалмы.