Прикоснись ко мне
Шрифт:
— Да что тут, черт возьми, происходит?! — заорала я, глядя на отца. — Ты что, его знаешь?
Наконец отец сдвинулся с места. Не так, как вы ожидали бы от отца, который опасается за жизнь дочери-подростка. Нет, то был простой быстрый шаг вперед. Который означал: а ну-ка попробуй! Он брал Кейла на пушку.
И проиграл.
Кейл мотнул головой, а когда заговорил, в голосе его звучала печаль:
— Ты же знаешь, Кросс, я никогда не блефую. Ты сам меня этому научил.
С быстротой молнии он выбросил руку, обхватив меня за шею. Теплые пальцы скользнули по моей щеке и замкнулись на горле.
Но Кейл не спешил крушить мне горло или душить меня. Он просто повернулся ко мне, пристально вглядываясь. Лицо бледное, глаза — в пол-лица. Он смотрел так, словно я была не я, а какой-то самый продвинутый научный объект; челюсть отвесил, будто я только что доложила всему миру об открытии лекарства против рака. Вдруг его пальцы на моей шее дрогнули, и он меня отпустил.
— Как это… — начал было он.
Резкое движение возле входной двери. Папашка сунул руку в карман. Пушка? Видали мы сверхъестественные штучки, но здесь — полный сюр, как в кроличьей норе, куда свалилась Алиса. Откуда папашке знать, как стрелять из пушки?
Он поднял ствол и прицелился в нас недрогнувшей рукой.
А вдруг знает?
— Ты что делаешь, черт возьми, пап?!
Он не двинулся.
— Волноваться не о чем. Стой спокойно.
Спокойно? Он сошел с ума! Мой отец держал меня на мушке! Держаться в моем положении спокойно мог только шизик.
Слава богу, мой кошачий инстинкт спас наши мозги. Вот так-то. Куда вернее, чем просто тупое везение. Папашка нажал на курок, а я рухнула на пол, потянув весьма удивленного Кейла за собой. Падая, я едва не выдернула ему руку из сустава, но, похоже, это его мало беспокоило. Не очень он волновался и по поводу пушки — все его внимание было обращено на меня. Мы грохнулись на пол как раз в тот момент, когда маленький снаряд с глухим ударом врезался в стену над нами. Это был дротик. У папашки что, пушка с транквилизатором?
Эта догадка не улучшила моего настроения. Я не могла утешить себя также и тем, что дротик врезался в стену ближе к Кейлу, чем ко мне, что внятно показало, что мишенью была не я. Но тем не менее: пули, не пули — пушка есть пушка. А от любой пушки у меня взрывается мозг.
— Беги!
Дернув Кейла за руку, я потащила его на кухню. Он спотыкался, но не падал. Впечатляюще, если учесть, что на нем по-прежнему были мои тесные мокрые кеды.
— Дезни! — орал папашка из гостиной. Тяжелые шаги грохотали по панелям пола — он мчался за нами. Но меня было не остановить.
Когда папашка на меня злился, а это занимало до девяноста пяти процентов всего времени, что мы были вместе, он орал совершенно особым голосом. Но меня это не пугало, скорее наоборот, я находила его тон забавным. Сегодня все было по-другому. Нечто в его голосе говорило мне: ты зашла слишком далеко. И мне сделалось страшно.
Что-то грохнулось позади — возможно, те полстакана кока-колы, что я вчера оставила на кофейном столике,
— Ну-ка назад! — орал папашка. — Ты даже не знаешь, во что вляпалась!
Что-то совсем новое было в его голосе. То, что я испугалась пушки, — ладно; но даже Кейл — я это видела — даже Кейл со всей своей крутизной был напуган. Что-то с ним происходило ужасное, и папашка играл в этом какую-то роль. Я не знала, почему это так важно, но мне нужно было об этом знать.
Я вытащила Кейла через заднюю дверь на холодный ночной воздух. Мы мчались с головокружительной скоростью, не останавливаясь, пока не пересекли границу нашего участка. Но даже здесь — уже оторвавшись от папашки — мы слышали его злобный голос, эхом отдававшийся в ночи:
— Это уже не твои чертовы игрушки! И ты у меня доиграешься!
3
— Мы почти на месте, — сказала я. Мы уже несколько минут шли, стараясь восстановить дыхание. Кейл молчал с того самого момента, как грозился убить меня, а теперь только глазел, будто у меня выросла вторая, а потом — сразу — и третья голова. Меня распирало от вопросов, но вопросы могли и подождать.
Наконец мы добрались до горчично-желтого домика в новоанглийском стиле на другой стороне железнодорожного полотна, обошли его сзади по узкой, выложенной камнем дорожке и подошли к железной подвальной двери, выкрашенной в черный цвет. На ней жирно, в технике граффити, было выведено белым: «Замок Курда». Я дважды громыхнула крышкой люка и подождала. Через пару секунд дверь с громким стуком отворилась, и из нее высунулась башка, украшенная пурпурно-белым шипованным ирокезом. Это Курд. Кивнув нам и чересчур приветливо, будто нас давно ожидали, улыбнувшись, Курд пригласил нас внутрь.
Спустившись по темной бетонной лестнице, мы вошли в слабо освещенную комнату. Она была на удивление опрятной — никаких обычных для комнаты семнадцатилетнего парня деталей типа грязных тарелок или пустых банок из-под содовой. Ни разбросанных всюду дисков с видеоиграми, ни журналов. Даже постеров с похабными тетками в непристойных позах — и тех не было. Это вовсе не означало, что Курд не был кобелем. Комната была чисто убрана, хотя в ней пахло и сексом, и травкой.
Курт Курди — или просто Курд для тех, кто его обожал, — на все руки парень, особенно если у вас проблемы с тем, как организовать тусовку. Пиво в бочонках, травка, кино для взрослых — Курд все мог достать. Большой человек в сообществе рейверов, настоящий босс, Курд был среди организаторов Самрана. Эта тусовка, крупнейшая тусовка рейверов четырех наших районов, должны была состояться через неделю, и Курд был занят выше головы.
— Дез, детка, — Курд провел пальцем вверх по моей руке, затем локоном завернул на него прядь моих волос, — мне было бы гораздо приятнее, если бы ты пришла одна, без собачки на поводке. Ладно, что для тебя сделать?
— Это не визит вежливости, Курд.
Я посмотрела на Кейла. Он застыл у двери, уставившись на палец Курда, которым тот все водил по моей руке. Кейл встретился со мной взглядом, и холодок пробежал по моей спине. Стряхнув с себя минутное оцепенение, я прошла мимо Курда в комнату.