Прикосновение Фейри
Шрифт:
Возможно, в этом он прав. В прошлом месяце Фарис пытался сломить мой разум. Я выстояла — едва-едва. Было адски больно, но я не выболтала ему свои секреты.
— А что такое хороший воин Авангарда Легиона по сути, в самом базовом смысле? — спросил у меня Атан.
Я задумалась над этим. Элитные Воины, как и все мы, нуждались в заклинаниях, но по большей части им нужна грубая сила и скорость. Они служили стенобитными таранами Легиона, солдатами передовой, которые пробивали защиты врага и держали нашу оборону.
— Вампирская магия, — сказала я. — Воинам
Атан кивнул.
— Вот тебе и ответ.
Я нахмурилась.
— Ответ на какой вопрос?
Произнеся эти слова, я тут же поняла. Я получила ответ на вопрос о своём происхождении. Я владела светлой и темной магией, потому что я была дочерью бога и демона. И я обладала магическими сильными сторонами вампира и сирены из-за того, каким богом был мой отец и какой демоницей была моя мать.
— Твоя магия вампира и сирены, две столь мощные силы, что они пробили даже нейтрализующий магию эффект твоей светлой и темной магии, — сказал Атан.
Эм, что? Моя светлая и тёмная магия нейтрализовала мою магию, оставив меня безо всего — по крайней мере, пока я не присоединилась к Легиону Ангелов и не получила первый глоток Нектара.
— В каком смысле мощные? — спросила я. — У меня не было никакой магии до вступления в Легион.
— Нет, была, — парировал он. — Ты обладала сильными сторонами своего отца и своей матери.
Вот только у меня не было ни магии вампира, ни магии сирены до вступления в Легион.
— Они проявлялись очень необычным способом, — сказал он мне.
Демоница Соня сказала то же самое про мою магию. Но что это означало? Я не помню, чтобы обладала какой-то магией в то время. Конечно, я была немного быстрее и сильнее обычных людей, но это характерно для всех, кто имеет в себе немного сверхъестественной крови. Это небольшое подспорье явно не ставило меня в один ряд со сверхъестественными существами и не позволяло мне побеждать их без помощи всяких хитростей. Именно поэтому все те годы я полагалась на грязную манеру драться. Мне приходилось компенсировать нехватку магии в сверхъестественном мире. Мне приходилось искать способ уравнять шансы.
Так про какую унаследованную магию сирены и вампира говорил Атан? Я не могла ничего никому внушить. Мне удавалось очаровывать свои мишени во времена работы охотницей за головами, удавалось заманить их куда-нибудь, но ничуть не проще, чем любой другой женщине, у которой есть грудь.
— Я сказал, что магия проявлялась в очень необычной манере, — напомнил мне Атан. — Настолько необычной, что ты не могла узнать в этом магию вампира или сирены. Но эта твоя необычная способность представляла собой сплетение двух сил. Ты никогда не понимала, почему это происходит с тобой — феномен, которого ты прежде никогда не видела, и никогда о нем не слышала.
Наконец, я осознала, о чем он говорит, и на что намекала Соня.
Мои волосы. Иногда они светились. В мои дни до Легиона свечение зачаровывало вампиров, заставляя их кусать меня. Мои волосы были
— Магия всегда найдёт способ проявиться, — прокомментировал Атан.
Я едва слышала его. Мой разум заметался ещё быстрее, теперь прокручивая события в прошлое и пытаясь отсортировать всё, что я только что узнала. Мысленно прокручивая разговор, я зацепилась за две вещи. Магия сирены и вампира. Одну из этих способностей я получила от своего отца, бога. Значит, мой отец или Фарис, или Зарион.
Глава 19
Война через посредников
Мой божественный папенька — Фарис или Зарион. Фу.
Зарион, Бог Веры, Бог Вампиров, убил свою смертную любовницу и попытался убить их нерождённого ребёнка. Он был очень святым на словах, но не на деле. Зарион уже нарушил правила, зачав ребёнка со смертной. Высоки шансы, что он не раз сбивался со своего священного пути.
А с другой стороны — брат Зариона, Фарис, Бог Божественной Армии. Через считанные недели после моего вступления в Легион Фарис попытался меня убить. Он проинструктировал Харкера дать мне чистый Нектар, который прокачал бы мою магию ровно настолько, чтобы найти моего брата-телепата — а затем я бы умерла мучительной смертью.
А ещё Фарис манипулировал этими испытаниями и всеми присутствующими, ослабляя союзы других богов, чтобы способствовать своему подъёму на вершину. Ему всё равно, сколько невинных душ попадёт под перекрёстный огонь, сколько дружеских отношений он разрушит по пути.
Оба бога обладали характером шипованной булавы, покрытой ядом. Тебе оставалось лишь выбрать свой сорт яда. Вот только я не могла ничего выбрать. Моё прошлое уже не подлежало изменению.
Взгляд бессмертных глаз Атана вновь остановился на мне, затем он отвернулся и ушёл. Хоть я только что многое узнала о себе, я приходила в ужас от мысли о том, чтобы вновь заговорить с ним. Я боялась того, какие другие ужасающие бомбы моего прошлого попадают на меня после нашего разговора. Но у меня складывалось такое чувство, что скоро мне придётся опять с ним поговорить. Это ещё не конец. Далеко не конец.
Атан знал обо мне. Он знал моё происхождение и секреты. Более того, он знал про меня больше, чем я сама. Неведение, может, и было блаженным, но мне нужно узнать своё прошлое. Мои секреты подвергали меня опасности, особенно когда окружающие знали секреты, о которых я даже не догадывалась. Если я о них не знаю, я не могу подготовиться. Я не буду готова.
«Готова к чему, Леда?» — спросила я у себя.
Я содрогнулась при мысли о последствиях — опасностях, которые ждали на моем пути, минах, которые хоронились в моем прошлом, дожидаясь, когда я на них наступлю.